|
В давние времена, когда земля еще не знала людей, а магия витала над миром, как аромат прекрасных цветов, на одной заветной полянке в глубине дремучего леса жил славный народец духов-светлячков. Юные и беззаботные, жили они в единении с природой и не знали других дел, кроме игр и песен, и наслаждались каждым закатом и рассветом. Когда подошел срок старой королевы – мудрой и справедливой правительницы – взошла на трон ее юная дочь, прелестное существо, чей свет был ярок, как дневная звезда, а сердце наполнено добротой, способной объять весь мир. Но во времена благоденствия не было у светлячков нужды в сильной руке лидера, и потому юная принцесса проводила свои дни в утехах и играх. И никому не признавалась она, что всей душой жаждет снискать мудрости и славы великой правительницы, подобно матери. Но однажды черная тень промелькнула над поляной, и спустился с небес Ворон, отец всех птиц, и молчаливо встал у ворот цветочного дворца. В страхе светлячки попрятались по домам, ведь никогда не было дружбы между ними и птицами, и не раз случалось неосторожным оказываться закуской для хозяев небес. Но принцессе долг предписывал выйти и приветствовать высокого гостя, и она, отринув страх, встала перед ним, и слушала его слова: – О, мать духов леса, черные вести принес я тебе! Тьма распростерла крыла над нашими землями! Бесчисленное воинство саранчи собирается на востоке, дабы пожрать наши поля и леса. Нет у них уважения к природе, и лишь пищу видят они в могучих деревьях и прекрасных цветах. Так говорил Ворон, и слова его предвещали опасность, что пробудила страх в сердце юной девы. – Не хватает моих сил и сил моих детей, чтобы остановить врага… Ты, о прекраснейшая из смертных, дочь мудрейшей из вашего народа, к тебе обращаю я мольбу! Лишь с твоей помощью сможем мы защитить все сущее – и лес, что вы почитаете своим домом, и луга, где ищут мои дети пропитание. Воистину неувядающей славой среди всех народов покроешь ты себя, совершив благородное дело и разбив темную орду! Таковы были его другие слова, и были они лестью, что пробудила в сердце принцессы гордыню. – Ты и другие вожди своих племен должны дать отпор врагу, и в назначенный срок мое воинство придет вам на помощь и ударит орде в тыл. Лишь доверившись друг другу, мы сможем победить! Такими были третьи слова ворона, и были они ложью, что вселила в сердце светлячка надежду и веру в помощь союзников.
Так страх, гордыня и доверчивость – три неверных советчика – повели принцессу и ее армию на восток, к логову саранчи. На закате третьего дня увидели светлячки на горизонте огромный город, окруженный мертвой равниной. Содрогнулись они от отвращения при виде того, как выжимают соки из природы мерзкие чуждые существа, и преисполнились гневом, и без пощады ударили, не щадя ни слабых, ни больных, ни детей, ни стариков. Пылала белым светом принцесса, сжигая сотнями врагов, и страстно трепетало ее сердце, предвкушая триумф. Но вскоре поняла дева, что победа дастся великой ценой – вместо каждого убитого врага поднималось двое новых, и без страха шли они навстречу пламени, и ценой собственной жизни забирали жизни ее детей. Были там и вожди прочих народов, и они нанесли свой удар, но даже объединенными силами не сумели они склонить чашу весов в свою сторону – столь могуч был враг и столь отчаянно бился. Многие погибли с обеих сторон, и дева-принцесса сражалась уже не с улыбкой, но со слезами на глазах, среди тел мертвых подданных, то и дело глядя на небо и проклиная лживого Ворона. Но вот миг настал, и черная туча заволокла небо. Исполинская стая прибыла на поле боя, и возрадовались светлячки скорой победе. Да только радость их была недолгой: черная волна обрушилась на остатки могучей цитадели и принялась пожирать всех – врагов и союзников, живых и павших. В страхе метались беспомощные насекомые, а хозяева неба забирали их жизни одну за другой, и не было от них спасения… В отчаянии рухнула на колени принцесса и воззвала к Ворону, требуя ответа. Спустилась с небес черная тень, и полным презрения взглядом удостоила деву. – Зачем ты зовешь меня, дочь мудрейшей своего народа? Разве наш уговор не выполнен? Каждый получил свое: враг разбит, мои дети сыты, а ты покрыла себя неувядающей славой! Воистину, не одно поколение будет помнить твой поступок. И имя твое будет греметь в веках! Так говорил ворон, и слова его были насмешкой, и наполнили они сердце девы скорбью. Затем он улетел и оставил принцессу одну на развалинах, среди мертвых сородичей. И, говорят, в тот день приняла дева страшную клятву, что исправит свою ошибку, какой бы цены это ни стоило, и сколько бы времени на это не ушло. Пусть даже вся ее жизнь, пусть даже целая вечность… * * * – Зачем ты нам это рассказываешь? – негромко поинтересовался у Килвара Леод. – Это… про Хор-Тамына? – На принцессу он явно не тянет… – скептически заметила Кайна. Отшельник улыбнулся и пожал плечами. – Заветы Древних. Нельзя их забывать… С неожиданной для своего грузного тела прытью чародей последовал за парой к краю лагеря. – Воистину, человеческая память таит в себе небывалые тайны, – рассуждал он на ходу, помахивая раскуренной трубкой. - События, все упоминания о которых давно стерты, а все свидетели давно мертвы, продолжают жить в памяти народов, передаваясь из уст в уста. Пусть меняются персонажи, имена и декорации, суть их остается прежней. Великая и кровавая война может оказаться бушующим лесным пожаром, а то и вовсе возней насекомых в навозной куче, а всемогущие древние боги - скажем, ремесленниками, творящими потешных кукол… Стоит тебе осознать, что скрывается за этими образами, и ты вдруг понимаешь, что вся история древних времен лежит перед тобой, словно раскрытая книга! И книжка-то, надо признать, не блещет оригинальностью… Все повторяется раз за разом, одни ошибки приводят к другим, и в конце всегда остаётся пепелище…
* * * Командор и его спутница недоуменно переглянулись. Слушая этот чудной монолог, они добрались до границы лагеря. Килвар не остановился вместе с ними, а направился дальше, куда-то на запад, продолжая изливать в пустоту свои сентенции. Его, разумеется, кочевники не задержали. – Вилерм! – холодно окликнула помощника Кайна, и тот не замедлил появиться из-за ближайшей палатки. – Пожалуйста, капитан, – хитро ухмыльнулся пират, протягивая ей пару пистолетов. Это было настолько неожиданно, что их конвоиры растерялись. Грянуло два выстрела, а Леод играючи свернул шею последнему соглядатаю. – Лошади? – Все готово. Охрану я… «успокоил», – Вилерм щербато ухмыльнулся. Пират оставался пиратом даже посреди Пустоши: можно было не сомневаться, что степняки уже пируют со своими предками. – Поспешим, – выстрелы, несомненно, уже привлекли внимание. Троица бросилась к коновязи. Леод лихо вскочил на вороного коня, но у романтиков морских дорог ожидаемо возникли затруднения. – Черта морского я в одиночку полезу на эту тварь, – Кайна быстренько устроилась за спиной командора, намертво вцепившись в его плащ. Ее знаменитая ненависть к лошадям, разумеется, никуда не делась. Вилерм с кряхтеньем забрался на вторую лошадь, и они покинули лагерь, направляясь в сторону, противоположную той, куда ушел Килвар. Их путь лежал в Туман, где беглецы рассчитывали переждать битву, и потом направиться на север, к побережью Арейского моря. – Быстрее! Быстрее! – шипел Леод. – Ст-т-тараюсь, господин командор, – попытавшись пустить лошадь галопом, старый пират едва не сверзился под копыта. Но они все равно не успели. Из лагеря выехал отряд всадников – человек двадцать. Обычный разъезд, заинтересовавшийся странной компанией, направляющейся к Йож-а-Куру. Заметив их, Леод резко пришпорил коня. Со свистом и улюканьем кочевники пустились в догонку. Шансов удрать от выросших в седле степняков у беглецов было немного... – Я задержу их, капитан! – Вилерм бросил бесполезную борьбу со строптивым животным, и ловко спрыгнул на землю. – Куда? – рявкнула Кайна, но Леод и не подумал останавливаться. Их лошадь и так несла двоих, и если преследователей не затормозить, беглецов настигнут задолго до тумана. – Остановись! Но командор молча продолжал гнать коня вперед.
* * * Осознавая важность момента, Виз попыталась придать своему лицу загадочно-возвышенное, и в то же время непреклонно-суровое, выражение: все же не каждый день доводится убивать командующих на глазах у всей армии. – Живот прихватило? А тебе говорили: не ешь столько, – Угур-Аш, без сомнения, был могучим демоном, но иногда не до конца умел прочувствовать момент. Оскорбленная до глубины души девушка гордо отвернулась. – Постарайся не попасть под удар… Молчание. – После того, как я разберусь с вождем, отходим к точке сбора… Молчание. – О, тортик завалялся… – Где?! До окружающей Хор-Тамына толпы кочевников, возбужденно спешащих поздравить его с заслуженной победой, оставалось не более десяти шагов, когда Угур-Аш резко замер и повернул голову на юг, в сторону опустевшего лагеря. – Нет… Не может быть… В глазах демона застыл ужас. – Если Вы думаете, что загадочность украшает мужчин… – менторским тоном начала волшебница, но Угур-Аш, неожиданно обратившись в боевую форму, молниеносно закинул не ожидавшую такого подвоха девушку на плечо, после чего рванул туда, откуда они только что пришли, словно позабыв про Хор-Тамына. – Г-г-господин демон! – заверещала Виз, – Я пон-нимаю Ваши чувства, но я н-не могу так сразу-у-у! Угур-Аш, не обращая на нее внимания, несся вперед. Девушка на миг затихла, подозрительно принюхалась – и тут тоже почувствовала: – Господин демон! Пожалуйста, быстрее-е-е!!! – пронзительнее прежнего завопила она. Испуганные крики кочевников, заприметивших неведомое чудище посреди своего лагеря, Угур-Аша не беспокоили: все они уже были мертвы… С юга к полю битвы приближалась одинокая фигура. * * * – Вот значит как... – задумчиво протянул Таэс, наблюдая, как стая механических птиц превращает в решето отряд, атаковавший с тыла баталии. «Козырь» Авиманта внушал почтение, граничащее со страхом. Консул прикинул: перья длиной в локоть, соответствующего веса, сброшенные с высоты в несколько сотен метров... Впечатляло. Не то что доспехи – даже броня легких машин не выдержит такого «дождика». Ученик Крэма нашел весьма изящное применение изобретениям учителя. Бернхольм был могуч, но крайне уязвим, и на его постройку требовалось огромное количество времени и ресурсов. А птицы небольшие, и, что особенно ценно, их много. Потеря хоть одной, хоть десятка ничего не значила. Оставался лишь вопрос, как Авимант ими управляет – слишком уж по-человечески расчетливо они атаковали.
Убедившись, что щит магов не пробить, птицы, разбившись на тройки, атаковали вдоль земли. Прежде, чем маги догадались растянуть купол, многие из них были разорваны в клочья когтями и клювами. Когда щит стал всесторонним, птицы закружились в хороводе над головами магов, через равные промежутки времени пробуя на прочность магическую преграду, тем самым не давая волшебникам ни минуты отдыха. Рано или поздно – причем скорее рано – силы магов иссякнут, и они отправятся следом за своими товарищами. За левый фланг больше можно было не беспокоиться. На правом легкие и быстрые машины, придержанные консулом в резерве, разогнали кавалерию противника, позволив тяжелым и неповоротливым мехазаврам и големам открыть огонь из главного калибра. Длинные пламенные росчерки огнеметов обращали кочевников в угли, метались обезумевшие лошади – уже не бой, а бойня. Осталось последнее дело. Консул небрежным жестом подозвал высокого мужчину с короткими седыми волосами – командира тяжелой ливорской кавалерии, до этой поры остававшейся в резерве. Их массивные лошади не могли соревноваться в скорости с невысокими конями степняков, зато прекрасно подходили для единственного сокрушительного удара – по расчищенному левому флангу в направлении ставки командира кочевников. – Начинайте, полковник. Кто бы ими ни командовал – особенно если это командор Леод – постарайтесь взять живым… – Таэс, при всей своей ненависти к прошлому, все же в глубине души оставался простым хозяйственным парнем, прекрасно знающим нехитрую истину: сорняки надо выпалывать с корнем. * * * Вилерм неторопливо шел навстречу приближающимся всадникам. – Где ж это видано, чтобы пират помирал на какой-то вонючей животине? – бормотал он, вытаскивая из-за пояса первую саблю. Его, видимо, решили взять живым: в воздух взметнулся аркан. Вилерм улыбнулся. Пытаться повязать пирата капитана Наварро? Большая ошибка... и, как это водится в их непростой жизни, последняя. Играючи увернувшись от петли, он рубанул по ногам пролетающей мимо лошади. Увы, сабли кочевников были намного легче, чем пиратские абордажные корды, и несравнимо более хрупкие: лезвие разлетелось на куски. Но свое дело удар сделал: лошадь с пронзительным визгом рухнула, а кочевник вылетел из седла со скоростью ядра. Пожелав тому убийственно жесткой посадки, Вилерм повернулся к следующему врагу. Удар копьем сверху вниз. Пират вновь уклоняется, выхватывает пистолет и стреляет в спину проскакавшего мимо всадника. Разряженное оружие летит в лицо следующему противнику. Тот испуганно заслоняется и пропускает момент, когда худощавый и лысоватый старик выхватывает вторую саблю. Подпрыгнув на зависть молодым, Вилерм горизонтальным ударом разрубает бок человека. Приземление, перекат в сторону, уход от бьющих рядом с его головой копыт, второй пистолет, второй выстрел, второй труп. Отбить в сторону выпад и мощным ударом отрубить противнику ногу, пропоров длинную борозду на лошадином боку... Легкий толчок в спину. Вилерм и не обратил бы на него внимания, но внезапно мир потемнел, а сабля в руках стала неподъемно тяжелой. – Якорь вам... – над пиратом нависает размытое пятно, в которое Вилерм разряжает последний пистолет. Предсмертный крик подсказывает ему, что и эта пуля нашла свою цель. И снова удар, резкая боль пронзает грудь. «Простите, капитан. Похоже, мне больше не увидеть моря…».
* * * Кайна досмотрела скоротечное сражение до конца. Если бы кочевники знали, с кем связываются, то расстреляли бы пирата из луков, не приближаясь к тому. Но они сильно недооценили старика и заплатили за это кровавую цену. Пронзенный двумя копьями, Вилерм упал, и Кайна, резко отвернувшись, уткнулась в спину Леода. Умом она понимала, что он выиграл им время... Да и не маленькая девочка – в их ремесле смерть всегда ходит рядом... Так почему же она плачет?! Внезапно земля мягко вздрогнула. Беглецы дружно оглянулись, но в этот момент лошадь влетела в Туман. Все, что они успели заметить – огромный столб невесть откуда взявшегося дыма на том месте, где располагались ставка Хор-Тамына на поле боя. * * * Герцог Марил де Конт с детства отличался умом и сообразительностью: увидев упирающуюся в небо могильно-серую колонну и двух кошмарных демонов, стремительно несущихся к нему, он тут же пришпорил коней. Что-то пошло не так, но разбираться с этим лучше в каком-нибудь другом месте. Например, на Маатских островах. * * * Дерек остановился. Воздух вокруг заполнил странный серый дым, в котором плавали изумрудные искорки. Словно очнувшись от кошмара, он посмотрел на трупы, усеявшие землю вокруг него, точно опавшие листья, на свои черные от чужой крови руки – и закричал. То был страшный, отчаянный крик загнанного в угол зверя. И словно реагируя на звук, зеленые искры набросились на него, прожигая плоть и выдирая душу. * * * – Отступаем! Труби отступление! – горнист с круглыми от ужаса глазами попытался исполнить что-то отдаленно похожее на требуемый сигнал. Жуткая серая муть заполонила поле боя и весьма резво накатывала на позиции Братства. Первые две баталии и большая часть техники, сражавшейся на равнине перед холмом, уже были скрыта от глаз… И Таэс почему-то не сомневался, что пропавших там солдат они уже никогда увидят. А уже практически добытая победа уплывала у него из рук! * * * – Это точно она... Но как ее появление ухитрились прозевать? – Угур-Аш, взъерошенный, с безумным блеском в глазах, оглядывал исполинский смерч, накрывший поле боя. – Спокойно... – хотя сам Агатервол вовсе не выглядел безмятежным. – Туман и был создан для того, чтобы останавливать таких, как она. На Виз и Марила они не обращали внимания, только вот девушка была не из тех, кого можно долго игнорировать. Решительно встав между демонами и неизвестной аномалией, волшебница широко раскинула руки в стороны и ревниво поинтересовалась: – Какая еще «она»? Угур-Аш перевел на нее невидящий взгляд и отрешенно ответил: – Смерть. Авторы: Фёдор Корнилов и Дмитрий Шуршалов
|
