|
Веселое щебетание татаги огласило лес – утро. Пение этих птах разносится над деревьями, стоит показаться первым лучам, с незапамятных времен. Шиба открыл глаза. Под куполом всегда светит солнце, и птиц здесь нет, но каждый день крик татаги возвещает о начале нового цикла. – Та-та-га, – голосит певунья, – та-тата-та та-та-га-га. Даже мелодия из раза в раз не меняется. Шиба потянулся, согнав движением морок маскировки. В полумраке чащи его глаза люминесцировали, как и у всех из клана Стражей полуночи. Здесь, под куполом, прятаться не имело смысла, но с привычками не поспоришь. Красновато-зеленые волосы и темные полоски татуировок позволяли почти полностью сливаться с листвой и деревьями. Человек мог бы сесть на одну ветку с эльфом и не заметить его. Очередной день не должен был отличаться от предыдущих. Интересно, сколько они уже здесь? Месяц? Год? Шиба давно сбился со счета. Сегодня лес погрустнел. Деревья шептались о чем-то печальном. Эльфы разучились понимать язык деревьев, многие разучились даже слышать их голоса. Стражи полуночи всегда были близки с зелеными великанами, потому клан и остался – не смогли уйти за звездой, далекой и холодной, бросив старинных друзей. Лес защитит. Отчего же деревья так печальны? Новый объект манил любопытных эльфов, как кошачья мята. Могучий дуб разомкнул свое лоно, обняв ослабшего владыку, даруя тому свою стойкость, крепость и безмятежность. Центральная колонна, поддерживающая купол, стала новым троном. От этого места веяло силой, совсем как от Зеленого дома, только ближе и ярче. Эштанги восседал на престоле, почти скрытый в тени. – Слушайте все! – громко заговорила Бер-Кун, подняв вверх когтистую лапу. Женщина-кошка вышла на середину поляны, когда собралось достаточное количество народу. – Слушайте и расскажите другим! – продолжала она. – Скорбные вести прислали те, от лица которых я говорю. Зеленая звезда потухла! По толпе пронесся тревожный ропот. – Пророчество не исполнилось! Мы – последний осколок нашего народа! Тайная обитель – наш единственный оплот! Страшная весть – так вот о чем печалились деревья… * * * Полнолуние – магическая ночь. Закат уже отгорел, а до рассвета еще далеко. Дюжина девиц, взявшись за руки, замерла в центре поляны. Теплый ветерок играл с легкими одеждами, призывая закружиться вместе с ним в пляске. Запахло дымом и, наконец, вспыхнул долгожданный огонек. Языки костра устремились к небу, эльфийки вскинули руки и радостно закричали. Да будет танец! Говорят, будто эти песни звучали еще до того, как солнце зажглось в первый раз. Стародавние мелодии заставляли вибрировать само мироздание, а слова с давно забывшимся смыслом задевали струны души. Хорошо музыкантам, это их вечер, все внимание принадлежит им. Камилла кружилась в хороводе вместе с остальными. Блик вздохнул и вплел очередной цветок в венок. Сейчас он закончит и преподнесет ей свое творение, а она подарит ему танец, если работа придется ей по нраву… Цветочная плетенка опять развалилась в неловких руках. «Влюбленный», – хмыкнул Шиба, глядя на друга. Златовласый Страж заката не сводил глаз с одной и той же девушки. Полуночник закончил свой венок и придирчиво осмотрел результат – цветочные украшения у него получались легко. Стебли разнотравий плотно переплетались с ветвями деревьев, рождая прекрасные композиции. Даже принцесса бы не отказалась от такого подарка. Пожалуй, Шиба давно бы отдал венок другу, чтобы он наконец смог подойти к предмету своего обожания, если бы не чрезмерная гордость Блика.
Полуночник скользнул к центру поляны и вручил подарок приглянувшейся девушке. – Потанцуй со мной, – попросил он. Эльфийка приняла венок, Шиба склонился в поклоне, протянув ей руку, и еще одна пара закружилась в пляске. – Жасмин прекрасна, как твой венок, – заметил Блик, когда запыхавшийся друг уселся с ним рядом. – Они все красивые, – пожал плечами полуночник. –Нет же… то есть да, но…, – златовласый эльф замялся. Для него существовала только одна красавица. Полуночник усмехнулся и протянул другу небольшой моток. – Что это? – удивился Блик. – Нить. * * * Крик татаги возвестил о наступлении утра, Шиба открыл глаза. Лучи ненастоящего солнца едва проникали сюда сквозь густые кроны. Одинокие желтые листья кружились в последнем танце, прежде чем вернуться в землю – перед смертью им позволено воспарить мотыльками. – Листопад? – удивился эльф. – Но еще не время… Впрочем, ему ли говорить о времени? Деревья кричат… Им больно. Но от чего? – Плохо выглядишь, – заметил Блик. Златовласый эльф опустился на одно колено и зачерпнул воды. Шиба тряхнул головой, наконец вспомнив, зачем пришел к ручью. – Не привык бодрствовать днем, – отмахнулся полуночник. Веселый раньше парень, он все больше походил на тень. Как бабочка в паутине: еще трепыхается, но усилия ее напрасны. Все под этим куполом, как букашки. – Ты слышишь? – вдруг спросил Шиба. – Лес? Стражи полуночи всегда были ближе к деревьям, но да – Блик слышал, вернее чувствовал. – Они скорбят вместе с нами. – Да, я вначале тоже так подумал, – подтвердил эльф, – но это другое. * * * Поражение. Это стало окончательно понятно, когда в орды умрунов клином врезался небольшой отряд. То были патрульные с другого направления – последний резерв. На стороне неупокоившихся был численный перевес и эффект неожиданности. На стороне эльфов — доблесть. Но одна доблесть никогда не побеждает. Армия Зеленого Дома была разбита. Стражи полуночи ножом разрезали ряды неприятеля – отвлекающий маневр, дающий шанс хоть кому-то уйти с поля битвы живым. Как легко кружились эльфы в пляске при полной луне, так же легко они танцевали с клинками в руках, неслись прямо по головам умрунов, на бегу кроша и кромсая мертвые тела. Небольшой отряд внес сумятицу в ряды врагов, а потом растаял, как утренний туман – полуночники ушли тенями. * * * Сколько уже прошло? День? Месяц? Шиба устало прикрыл веки. Вечный день словно пил его силы, ненастоящее солнце выматывало. Эльф успел провалиться в беспокойную дрему, когда свет ударил прямо в глаза. Тенистая раньше чаща теперь сплошь пронизана лучами света. Все больше листьев пускалось в последний путь: никогда еще в вечнозеленом лесу не видели такой картины. Полуночник брел, не разбирая дороги. Его клан наделен талантом видеть в темноте, а вот на свету они практически слепнут, почти как люди. Тень. Хотелось темноты, ночи… Быть может глубже в чаще еще можно укрыться от солнца? Тень. Хотелось с ней слиться, как раньше на охоте… Эльф и не заметил, как дошел до границы купола. Магический барьер не пускал никого внутрь, но и наружу не выпускал тоже. Чары больно обожгли, но тени пропустили. Очнулся Шиба только когда прохладный воздух, напоенный предрассветной росой, наполнил легкие. Луна, похожая на озорную улыбку, виднелась среди голых ветвей. Лес умирал. Купол сглаживал эффект для всего, что находилось внутри, но здесь открылась истинная картина. Деревья стонали, кричали и корчились, выворачивая стволы, словно чумные порождения. «Беги!» – прошептал лес. И Шиба подчинился…
* * * Закат неторопливо мялся на небосводе, не желая уступать место сумеркам. Прекрасное время: воздух наполнен ароматами полевых трав и поспевающих колосьев, наперебой трещат вечерние птицы и стрекочут кузнечики. Ветер гоняет пух, светящийся в лучах заходящего светила. – Шторы задерни, изверг! – проворчал Бруно, зевая и на ходу запахивая наспех накинутый домашний халат. – До темноты не могло подождать? Сонный граф плюхнулся в любимое кресло у дальней стены. Во время шествия через комнату солнце пару раз успело коснуться вампира – помещение наполнилось неприятным запахом паленой кожи. – Крестьяне, господин, – отозвался дворецкий. Он задернул пыльные бархатные шторы, погружая комнату в полумрак. Свет оставил ожоги на лице слуги, которые, впрочем, быстро затянулись. – Люди готовятся штурмовать поместье, и я не уверен, что им хватит благоразумия дождаться утра. Ирисар зевнул во всю глотку. – Опять? Вообще-то нехорошо, если несколько дюжин крепких мужиков погибнет – сенокос на носу. Некрасиво. – Почему сейчас? – граф тряхнул головой, прогоняя остатки сна. – Полагаю, Хая захотела подкрепиться перед дорогой. – Святые Братья, – выругался в сердцах Бруно, – я же просил… сколько раз я просил эту девчонку, не мусорить хотя бы в деревне? Подлокотник жалобно хрустнул и рассыпался в щепки – вампир слишком сильно его сжал. Звук вернул Ирисара к реальности: он поморщился, отряхивая руку от трухи, раздосадованный поломкой мебели. Хая. От этой нетопыри с самого начала были только проблемы. Впрочем, за быстрые крылья и большие детские глаза ей сходило с рук многое. Так и не успевшая повзрослеть, она даже убивала с невероятной, кровавой искренностью. Одно время на Ангхейме настолько расплодились кровососы, что чуть не истребили все его население. Нашествие остановила не инквизиция и даже не боги, а сами вампиры. Сильнейшие лорды собрались вместе и утвердили ряд ограничений. Главным пунктом стало «не мусорить!». Любого, кого кусал носитель Тьмы, касалось ее дыхание. Дар всегда проявляется по-разному, если проявляется вообще. Большинство просто сходят с ума, превращаясь в ненасытных тварей, пожирающих все на своем пути. «Не мусорить!» – сжигать за собой обескровленные трупы, не позволяя безумным монстрам разность заразу. Некоторым же Тьма преподносит подарок, позволяя сохранить рассудок после смерти. Так, собственно, и появляются слуа. С тех пор много воды утекло. Мелкую шваль постепенно истребили – слабые или неосторожные долго не живут. О вампирах вскоре забыли. Для себя Бруно давно уяснил: не высовываться – панацея. Лорд Ирисар много лет не покидал своего поместья, превратившись в странного, дрыхнущего днями напролет, графа, довольствующегося крестьянами и случайными путниками. – Ладно, – прервал Бруно собственные мысли, – приготовь платье. Меня ожидает выход на люди. Дворецкий поклонился и растворился в воздухе, словно морок. – Они хотят вампира? – усмехнулся граф. – Они его получат. * * * Слуа выдавал разве что шорох плаща на ветру. Крыльев Бруно не досталось, в этом он, пожалуй, завидовал взбалмошной Хае. Впрочем, Ирисар обходился и так. Голоса привели графа на крышу одной из забегаловок. Вонь дешевого пива вперемешку с ароматами потных работяг и гнилой соломы чувствовались даже отсюда. Внизу дюжина мужиков искала смелости на дне стаканов. Рюмки пустели, а решительность раз за разом ускользала. Однако среди пьяниц слышался один твердый голос. – Говорю: наш граф – вампир! – вдалбливал невидимый пока оратор. – И все его прихвостни из поместья – кровососы! Кто-то одобрительно гакал, кто-то сомневался. – Помните пьяницу Галтора? – не унимался заводила. – Его труп так и не нашли. А Марию с окраины? А Кристофа, а Нору, Августу, Элис? И это только наши, местные. То, что в округе пропадают люди, известно всему Ангхейму! Сколько это можно терпеть?! Сожжем рассадник тьмы и конец злу! Кто со мной?! Толпа одобрительно загалдела. «Все клумбы же вытопчут, и плющ попортят», – поморщился Бруно.
Дом в центре деревушки ничем не выделялся из десятков других. Несмотря на поздний час, женщина внизу не спала. Ей не нравилась затея мужа, но и возражать она не привыкла. Теперь Ирисар вспомнил этого человека: Грон приходил к нему год назад – пропал его ребенок. Нет, Хая тогда нашла пацана, тот утонул в местной речке. Рыбы так потрепали тело, что нетопырь побрезговала его вытаскивать. Видимо, безутешный отец решил, что мальца утащили слуа. Зачем Грону вдруг потребовалось возвращаться домой, не мог объяснить даже он сам. В мозгу вдруг вспыхнула мысль, что это необходимо, настолько яркая, что моментально спалила все остальные. – Штурмовать «рассадник вампиров» ночью, вооружившись лишь факелами, да вилами – глупее плана не придумать, – голос незваного гостя звучал в темноте, как патока. Тихо, но звучно, властно, сладко, завораживающе… Звук затягивал как омут. Толпа за окном, жена внизу – все моментально перестало существовать, остался только этот голос. – Ему есть только одно внятное объяснение: убить всех, кто осмелится поднять руку на порождение тьмы, обезопасив тем самым это порождение от… возможных недоразумений или «севшего на хвост» преследователя… отведя подозрения от истинного виновника. Бруно щелкнул пальцами, заставляя зажечься свечи. Уличный плащ вампир небрежно бросил на старый обшарпанный стул у окна. Роскошная ультрамариновая мантия, призванная скрыть излишнюю синеву кожи хозяина, в таком освещении пасовала. Не признать в хозяине этих земель вампира сейчас казалось невозможным. – Г-граф, – пролепетал крестьянин. Ноги мужика подкашивались, не выдерживая ментального напора. Ирисар поморщился – этому Тьма не оставит даже разума, не говоря уже о каких–либо сверхспособностях. – Ва… вамп… – Вампир, – нетерпеливо подсказал Бруно. – У… у-убил вчера… – Да, да. Две коровы и дюжину кур. Вы сожгли их прошлой ночью, вместе с тем слуа. – Лорнал. Но кто-то обратил его, – продолжал мямлить Грон. – Найти тварь, пока… – Пока он еще кого-нибудь не заразил? – закончил граф. Крестьянин судорожно сглотнул и едва заметно кивнул. – Ты правильно рассуждаешь, – похвалил Бруно, обходя мужика кругом, – вот только… Ирисар взял человека за плечи и развернул к зеркалу. – Вампир, которого все ищут, который прятался в деревне на протяжении многих лет, который охотился на случайных путников и даже на односельчан – это… ты. * * * Люди увидели кровь, люди захотели крови, люди ее получили – толпа немногим отличается от безумных монстров, жаждущих чужой плоти. Отчего же вампиры им так ненавистны? Человек охотится или выращивает животных на убой. Почему чья-то жизнь дешевле и укладывается в «нормы морали», а чья-то нет? Закон природы – «нуждаюсь, могу, получаю» – одинаков для всех. – Был сожжен один дом вместе с хозяйством, соседский амбар и конюшня, – докладывал дворецкий, ближе к рассвету. – Трупы, которых коснулась Тьма, также уничтожены во время пожара. В беспорядках погибли три человека. – Ну, вот… и стоило меня будить? Лорд Ирисар зевнул и поплелся в сторону спальни. * * * Существо, отражающееся в глади воды, походило на какого-то человеческого старика: кожа на лице словно высохла, волосы поседели. Шиба сплюнул в реку очередной выпавший зуб, когда заметил волка, пришедшего на водопой. Хищник тоже учуял эльфа, принюхался, поморщился. – Чем от меня пахнет, добрый зверь? – полуночник протянул руку навстречу. Серый поджал хвост, но все же приблизился. – Страхом? – предположил Шиба, видя реакцию на себя. Волк отпрянул и завыл. – Смертью.
* * * Хая непринужденно протирала пыль, напевая себе под нос песенку, подслушанную на базаре. Граненые шарики старинной люстры позвякивали в такт. Девушка стояла на потолке, вверх ногами. Вдруг тряпка выскользнула из рук слуа и полетела вниз. – Густав! – скорчила нетопырь милое личико. – Будь другом. Дворецкий даже не посмотрел в сторону провинившейся девчонки. – Злюка, – буркнула Хая и спланировала на пол. Едва девушка наклонилась, чтобы поднять орудие уборки, как заметила прямо перед собой два пушистых тапка. Нетопырь сглотнула, медленно подняв взгляд на их хозяина. Вот только выговора от самого лорда ей еще не хватало! Ну, загрызла она одного бедолагу… из-за чего шум-то? Лорд Ирисар пребывал в крайне мрачном настроении. Хая поспешно выпрямилась, виновато опустив взгляд. – И какая острая необходимость тебя потянула в город? – поинтересовался Бруно. – Ну… Слуа запоздало накинула морок на новые туфельки из красной замши. Девушка так ловко выучилась отводить глаза, что могла запутать самого лорда… если тот не знал, на что нужно смотреть. Покупка не укрылась от взора Ирисара. – Но я скинула его в засохший колодец! – попыталась оправдаться нетопырь. – Я бы с ним разобралась, когда вернулась. Он… он выбрался, да? – Сколько раз я просил..? – начал Бруно, обманчиво спокойным голосом. Грозящую затянуться нотацию в зародыше прервало знакомое чувство – Тьма. – Ты только одного покусала? – решил уточнить лорд. Хая кивнула. – Точно? А по дороге или в городе? – Только одного, честное слово. – Ладно, позже закончишь с люстрой. Вылетишь, как стемнеет. * * * – Зачем звали? – спросила Бер-Кун. Круг хранителей расположился за центральной колонной купола. Небольшую поляну плотным кольцом обступили деревья – их кроны расступались лишь над самым центром, позволяя свету литься одним огромным столпом света. Маги сидели вокруг пятна словно перед костром. – Мы видели, – заговорил один из них. Глаза новых старцев давно перестали кровоточить, но запекшиеся дорожки потемнели и въелись в кожу, оставив на еще недавно юных лицах жуткие отметины. – Купол связан с нами, – подхватил второй. Эльфы говорили с одной интонацией, отрешенно, безучастно. Сейчас они действительно походили на старцев: волосы побелели подобно космам паутины, тела ссохлись, спины ссутулились. – Мы связаны с куполом, – говорил третий. – Вся Обитель… – Я знаю! – не выдержала кошка. – Я лично сплела эту систему. Скажите мне то, чего я не знаю.
– Один эльф покинул купол, – закончил пятый из Хранителей. – Что? – опешила магесса. – Невозможно… Заклинание идеально. Подобно тому, как когда-то Зеленый трон слился магическими потоками со всем лесом, так купол стал миниатюрной копией этой системы. Каждый обитатель черпает силы из нее и одновременно подпитывает – круговорот энергии. – Почему? – Намерения его сокрыты туманом, – поведал первый. – Кто? Как? – наконец, Бер-Кун сформулировала верный вопрос. – Отсюда нельзя просто выйти! –Шиба, – назвал второй. – Страж полуночи, – поведал третий. – Он прошел тенями, – сообщил четвертый. – Лес его пропустил, – сказал пятый. Стражи полуночи – ночной клан. Многие из них умеют «ходить по темной стороне» – выпадать на время из реального пространства, становясь невидимыми и неосязаемыми. И как же она могла забыть о пути теней?! – Нужно вернуть его! – решила магесса. Тайная обитель должна оставаться тайной. Автор: Екатерина Толстова
|
