Девичье лицо казалось обескровленным. Иссиня-черные кудри разметались. Глаза девушки были закрыты, и со стороны могло показаться, что она спит.

Кэндра спала.

Вечным сном.

Голова ее покоилась на коленях старого мастера. Крэм покачивался из стороны в сторону, баюкая мертвую дочь и фальшиво, дрожащим от бессилия голосом тянул колыбельную. Как много лет назад, когда он был еще молод, а она – совсем девчонка.

Старик отдал бы все, лишь бы девушка сейчас проснулась, поднялась на ноги, послала его ко всем демонам и пошла по своим делам, начхав на отцовские запреты. Он отдал бы все, лишь бы она снова была жива. Вот только отдавать было некому. Духи и боги, что принимают души смертных, не торопились заключать с Крэмом сделку.

Бой давно отгрохотал вдали за холмом. Кто-то победил, кто-то проиграл. Свои? Чужие? Какая разница! Для старика Крэма в любом исходе теперь не было никакого смысла.

Жизнь кончилась.

Смысл жизни всегда виделся мастеру в работе, в изобретениях. На деле вышло иначе. Вся суть его существования сосредотачивалась в одной вздорной бесшабашной девчонке. И теперь, когда ее не стало, не осталось и жизни. Совсем. А изобретения казались сейчас бессмыслицей, нелепицей, тленом.

По небритой щеке побежала слеза, запуталась в неряшливой седой щетине. Крэм закрыл глаза. В старческом голосе появился надрыв, будто мастер пел балладу о славной гибели великих героев, а не детскую песенку о дреме, которая приходит и уводит маленьких девочек в мир сказочных ночных видений.

Колыбельная не кончалась, снова и снова бежала по кругу.

^{Крэм | Художник: Сергей Дулин}

Сколько времени он просидел так? Крэм не знал и не хотел знать.

Просто качался, как маятник и пел, пока не осип голос, пока хриплые слова не сменились тихим шепотом. А когда не осталось сил и на него, старик опустил голову и затих.

— Мастер, — чья-то заботливая рука потормошила плечо.

Крэм вздрогнул и обернулся. Рядом стоял Васлаб. Главный инженер был изрядно потрепан, но жив и, кажется, здоров. Наверное, он подходил к старику уже не в первый раз. Даже, скорее всего, но Крэм этого не помнил.

В стороне, за спиной Васлаба топталась горстка инженеров и рабочих. Десятка полтора человек. Все, кто остался жив.

— Зачем? — тихо прошептал Крэм.

Васлаб посмотрел настороженно.

— Мастер, люди собрались и готовы идти.

— Зачем идти? Куда идти? — слабым, как осенний ветерок, голосом спросил старик.

— Надо возвращаться. Мы здесь уже ничего не сможем сделать. Надо увести людей, вернуться в Феррайн к Магистру.

— К магистру? — эхом повторил мастер. — Старый гнусный пес! Никчемная гнида!

Крэм скосил на Васлаба безумный взгляд, и главный инженер невольно отпрянул.

— Мастер…

— Я просил! — голос старика налился вдруг силой. — Я умолял! Оставить девочку в замке! А он оказал милость…

Крэм зачем-то запрокинул голову к небу, словно ван дер Верт был небожителем, и заорал неистово.

— Вот она, твоя милость, магистр! Вот она!

По небритым щекам уже безо всякого стеснения бежали слезы.

— Вот она, твоя милость! — потрясая головой мертвой дочери, безумно орал Крэм. — Вот она!!! Будь ты проклят, магистр! Будь проклят, старая сволочь Гуго ван дер Верт!

*   *   *

Великий Магистр смотрел в окно замка невидящим взглядом. Несколько дней он терзался в неведении. Теперь, когда из междуречья Сая и Норвы пришли вести, он пожалел о том, что гонец явился так скоро. Неведение было спасительным. Знание убивало.

Сэмюэль выпроводил гонца, опасаясь что приступ магистрова гнева может стоить тому жизни, и теперь молча подпирал дверь.

Гуго отвернулся от окна. Мысли путались. Это было не просто поражение. Это был разгром. Начало конца. Основные силы оказались разбиты. Бернхольм повержен. Леод погиб.

Ван дер Верт преклонялся перед доблестью своего командора, бросившего все на алтарь победы, проигравшего, но не оставившего поля боя. И вместе с тем злился на полководца, на его поражение и на то, что тот героически погиб. Красиво уйти и оставить Братство обескровленным было свинством со стороны командора.

Победа или смерть — звучит хорошо, если дело заканчивается победой. Смерть… Да, командор смыл смертью позор поражения. Свой позор. А что теперь делать Магистру?

В голову лезла малодушная мысль о яде, но делать красивые глупости и оставлять остатки людей, доверившихся ему, Гуго не мог. Что дозволено командору, не позволительно Великому Магистру.

А Леод был обречен.

Его обрекли и вероломные эльфы. Не стоило доверять зеленым, ох не стоило. И старый самонадеянный изобретатель, уверовавший в свое могущество и убедивший в непобедимости Бернхольма всех вокруг.

— Кстати, что с ним? — спросил Гуго на удивление спокойно.

— С кем? — опешил Сэмюэль.

— С великим мастером Крэмом? — с издевкой произнес ван дер Верт. — Ваш посыльный ничего об этом не сказал.

— Крэм жив. Как нам доложили, сейчас, вместе с несколькими инженерами он двигается в направлении Феррайна.

— Несколькими?

— По словам гонца с Бернхольма спаслось немногим больше дюжины человек, — пояснил Сэмюэль. — они изранены и двигаются медленно, но удалились от междуречья Сая и Норвы достаточно, чтобы быть практически в безопасности.

Магистр с хрустом смял пальцы.

— Дюжина, говоришь? Хорошо. Пусть снарядят дирижабль, и привезут их в замок. Как можно скорее.

Сэмюэль коротко кивнул.

— И распорядись, чтобы подготовили два десятка паровых кресел. С запасом. Я хочу, чтоб каждому из этих бракоделов, переломали кости.  Все до одной. На главной площади. Перед народом, который верил в их ни на что негодное изобретение.

Лицо магистра сделалось жестким.

— Крэма казнить последним. Пусть смотрит, что по его милости стало с его людьми.

Сэмюэль судорожно сглотнул.

— Будут еще какие-то распоряжения, великий? — уточнил осторожно.

— Будут, — холодно добавил магистр, — распорядись на псарне, чтобы до дня казни не кормили собак. Когда этот старый шарлатан сдохнет, я хочу, чтобы его кишки кинули псам.

​ ^{Гуго ван дер Верт | художник: Алексей Виноградов}

*   *   *

Они брели не первый день. Который? Крэм потерял счет дням. Такие мелочи, как смена дня и ночи и прежде не сильно заботили старого мастера. Теперь он и вовсе потерял к ним интерес, как и ко всему, что происходило вокруг.

Идти было тяжело. Болели сломанные ребра. Потому часть пути его тащили на носилках, сооруженных по приказу Васлаба. Но куда сильнее была боль под ребрами. Опустошенную душу жгло, словно головешки на пепелище.

Хотелось выть от несправедливости. Иногда становилось совсем невмоготу, и тогда старый мастер душил слезы и сквернословил под нос, осыпая проклятиями Великого Магистра. От этого становилось немного легче.

Кэндру похоронили на краю поляны. Оставшиеся в живых инженеры и работяги выкопали яму, опустили в нее мертвую девушку и закидали землей. Сверху Васлаб водрузил покореженное ружье девушки.
Главный инженер и сам едва сдерживал слезы. Крэм сдерживаться не стал бы, но как назло слез не осталось, и он лишь мрачно взирал на свежий холм земли. И мысленно проклинал магистра.

«Будь ты проклят, Гуго ван дер Верт», — эти слова стали для старика молитвой. С них начинался день. Их же он шептал перед сном. Если бы только проклятый магистр позволил девочке остаться в замке…

Днем они шли, сторонясь любой деревушки. Кто знает, где сейчас свои, где чужие.  Девять инженеров, семь механиков и пара работяг. Васлаб и Крэм — все, что осталось от толпы народа, что обслуживала летающую крепость, поддерживала ее жизнь.

Остальные погибли. Сотни человек, которых они даже не похоронили.

«Будь ты проклят, магистр», — скрежетал зубами старый мастер.

К вечеру начинали искать место для ночлега. Выкапывали ямы, разводили небольшие костерки, чтобы приготовить нехитрый ужин, не замерзнуть ночью, но вместе с тем не привлечь к себе чужого внимания.

Крэм с трудом укладывался на носилки, корчась от боли в ребрах, чаще всего отказывался от еды, ссылаясь на то, что хочет спать. Но не спал. Таращился в ночь и повторял яростным шепотом: «Будь ты проклят, Гуго ван дер Верт».

Говорят, утро приносит облегчение, позволяет иначе взглянуть на вещи. Крэм просыпался с тем же, с чем и засыпал — болью в груди и проклятиями в адрес магистра ван дер Верта.

Если бы только Бернхольм еще летал, Крэм прилетел бы в Феррайн и обрушил его на голову магистра. Но, увы, это было невозможно, да и, положа руку на сердце, старик ничего не мог сделать. Ни сам, ни  с помощью горстки уставших людей, если бы и они вдруг возжелали отомстить Гуго.

Двигались неторопливо, но без приключений. Так прошло еще несколько дней. Они медленно, но все же приближались к дому. Вскоре оживился хмурый Васлаб. Да и другие приободрились. Чем дальше отходили от рухнувшей крепости и поля боя, тем больше чувствовали себя в безопасности.

И к вечеру очередного дня, когда безопасность казалась уже полной, впереди за деревьями возник гладкий покачивающийся бок дирижабля. И прежде, чем кто-то успел выкрикнуть радостное «Свои!» из-за кустов послышалось властное:

— Стоять! Не двигаться!

*   *   *

Их было много. Вооруженные, в мундирах внутренней охраны Феррайна. Они прилетели на дирижабле по приказу Великого Магистра, чтобы проводить мастера и его людей в замок.

Все это Крэм узнал от улыбчивого капитана. Остальные гвардейцы разговорчивостью не отличались, будто им при поступлении на службу урезали языки.

Капитан, напротив, был словоохотлив, улыбчив, но что-то неискреннее сквозило в его улыбке.

Крэму, впрочем, было наплевать. Ликования от появления подмоги он не испытал. Зато Васлаб и инженеры искренне радовались скорому возвращению.

— Сегодня не полетим, — осадил главного инженера капитан. — Нет никакой спешки. А я не сторонник ночных перелетов. Заночуем, а утром отправимся в Феррайн. Магистр велел доставить вас в целости и сохранности. А ночные полеты не безопасны. Правда он говорил, что вас будет меньше.

— Откуда столько внимания к нам со стороны магистра? — сдержанно поинтересовался Крэм, проглотив проклятие.

— Пути магистра, как пути богов, неисповедимы, — отшутился капитан.

При этом не надо было сильно разбираться в людях, чтобы заподозрить капитана в неискренности. Быть может, его молчаливые гвардейцы были менее осведомлены, быть может, сам капитан ничего не ведал о путях богов, но о замыслах ван дер Верта относительно старого мастера и его людей он явно знал все.

Что мог придумать великий магистр? Думать об этом не хотелось.

Старик бережно опустил себя на носилки, морщась от боли в ребрах, повернулся спиной к костру и привычно пробормотал:

— Будь ты проклят, смердящий пес Гуго.

Потрескивал костер, густели сумерки, негромко говорили о чем-то капитан с Васлабом. Под этот говорок сон накатил неожиданно быстро.

*   *   *

Он проснулся от крика. Открыл глаза. Попытался подняться, забыв о смятых ребрах, взвыл от боли. Прошло время, прежде чем боль и сон отступили, вернулась способность соображать.

В лагере царила суматоха. Какие-то люди в темных одеждах вышли из ночи и резали глотки спящим гвардейцам.

Когда Крэм пришел в себя, все было кончено. Люди капитана лежали мертвыми. Сам капитан валялся у костра с перерезанным горлом. Смертельная рана уже перестала кровоточить, но рядом стоял бледный как смерть Васлаб и истошно орал. Одежда главного инженера была заляпана кровью, и в первое мгновение можно было подумать, что это он укокошил капитана.

— Господин инженер, перестаньте драть горло, я не люблю лишнего шума, — осадил мягкий голос.

Васлаб, как по мановению волшебной палочки замолчал. Только с ужасом таращился на залитую кровью капитана инженерскую робу.

Люди в черном заняли лагерь и были теперь везде, где еще недавно находились гвардейцы присланные ван дер Вертом.

Глава ночных налетчиков сидел на бревне возле костра в шаге от трупа капитана и спокойно смотрел на Васлаба. Затем перевел взгляд на Крэма.

— Доброй ночи, мастер, — мягко приветствовал он, будто ничего не случилось. — Наслышан о вас.

Крэм быстрым взглядом окинул лагерь. Черных было много. Больше, чем гвардейцев. Гвардейцы лежали мертвыми. Все до единого. И только гвардейцы. Ни один из людей Крэма не пострадал.

— Кто вы такой? — хрипло поинтересовался мастер.

— Друг, — охотно отозвался тот.

— У меня нет друзей, — покачал головой старик.

— Тогда союзник, — улыбнулся человек в темных одеждах.

— Союзники редко убивают тех, кто меня охраняет.

Ситуация старому мастеру категорически не нравилась, но именно она странным образом возвращала его к жизни.

— Охраняет? — хмыкнул убийца капитана. — Считайте, что я спас вас от верной смерти.

— В-вы… — попытался встрять в разговор Васлаб, но человек в черном лишь поморщился.

— Помолчите, господин инженер. Я уполномочен говорить с мастером.

— О чем? — сухо поинтересовался Крэм.

— О вашем будущем, мастер. К сожалению, я могу вам предложить всего два варианта. Или вы приказываете своим людям не валять дурака и идете с нами. Обещаю, что ни вам, ни им в этом случае ничто не угрожает. Или…

Человек, пришедший из ночи, сделал драматическую паузу.

— Или? — глупо повторил Крэм.

— Или ваших людей постигнет участь людей магистра. Но вы в этом случае все равно пойдете с нами. На мой взгляд, выбор очевиден.

— На мой взгляд, — болезненно морщась, пробормотал старик, — его нет вовсе.

— Есть мастер, есть, — добродушно улыбнулся ночной пришелец. — Одна жизнь или два десятка жизней. Разница весьма ощутимая. А теперь будьте добры, решайте быстрее. У нас крайне мало времени.

Автор: Алексей Гравицкий

​

​​