|
– Тихо! – сказала Кайна. Сказала тихо. А Арлаф повторил громко. И наступила тишина. – Я буду петь, – сказал Кайна. И тут же никто ничего повторять не посмел. Малая бренорская арфа стояла у окна, изящным абрисом напоминая лебединое крыло. Кайна легко вынесла ее на средину залы, опустила голову, несколько мгновений помолчала, потом вскинула голову, тряхнула кудрями, усмехнулась – все это в одну секунду – и вдруг запела акапелла старую, как мир, песню, сложенную в незапамятные времена корсарами архипелага Шильд: Наша земля – палуба, Допев до конца первый куплет, Кайна тронула рукой струны. Арфа ожила, запела, развернулась и второй куплет они заканчивали вместе: Натянутый парус – словно чайки крыло. Толстый кривобокий ливорец, судя по одежде, приказчик у богатого купца, подошел к Арлафу, ткнул его локтем в бок: – Девка скаженная, что ли? Чегой-то она… про кровь-то? Биарг посмотрел на ливорца сверху вниз, тихо прогудел в бороду: – Это не девка, а капитан Наварро, жирдяй. Пшел! Приказчик побледнел и неожиданно резво для своей комплекции ретировался. Бьет в паруса алый закат, На последней строчке Кайна рванула арфу так, что толстые трехжильные струны не выдержали – полопались. – Может, капитан желает отдохнуть? – спросил подскочивший Вилерм. – Иди ты к черту! – отрезала Кайна. – Ничего я больше не желаю… Она поднялась, в гробовой тишине прошествовала через залу к столу, осушила чей-то услужливо подсунутый кубок и сказала, ни на кого не глядя: – Суша… Как вы здесь вообще живете? Тоска же… После этих слов Кайна вышла. Вилерм поспешил следом. – Парень у нее… к Темному лорду переметнулся, – по-свойски объяснил посетителям трактира Арлаф состояние Кайны и добавил: – Не лезьте к ней – кадык вырву. Люди попереглядывались и вернулись к своим тарелкам и кубкам. Почему-то ни у кого не возникло и тени сомнения в том, что великан-биарг употребил фразу «кадык вырву» не в переносном смысле.
* * * Они встретились настолько случайно, что даже великому скептику Вилерму стало понятно, что это не иначе как боги переплели нити их судеб. Биарги пенили воды Сая, приближаясь к Гартару. Капитан Наварро и ее верный спутник отдыхали после дневного перехода. Они срезали путь там, где река делала большую излучину на много лиг, и удивительным образом оказались впереди флотилии биаргов, задержавшихся в приречной деревне, атакованной умрунами. Дозорный на переднем снекке заметил отблески костра сквозь хаос ветвей прибрежного кустарника и Арлаф приказал проверить, что там за люди. Так Кайна и Вилерм встретились с северянами. Они ничего не рассказывали, ни о чем не просили. Арлаф предложил присоединиться к дружине, идущей вверх по реке – Кайна молча кивнула, и только. Прошло несколько дней, во время которых девушка не вымолвила ни единого слова. Арлаф попытался расспросить ее, но говорить ему в итоге пришлось с Вилермом. Тот, не вдаваясь в подробности, сжато и скупо изложил их истории после ухода из Чиннаха – «разлил брагу по чашам», говоря языком биаргов. – Она стала такой после того, как мы узнали, что командор Леод возглавил западную армию Дна, – закончил свой рассказ Вилерм. Арлаф покачал головой, искоса посмотрел на стоявшую у носовой фигуры снекка Кайну и созвал ярлов. – Кто обидит – убью! – коротко сообщил он видавшим виды бородачам. Ярлы молча поклонились. Они знали – Арлаф Сырая печень слов на ветер не бросает. На седьмой день речного пути снекки биаргов причалили у большого торгового поселения Стоггенхольм, раскинувшегося у подножья Гартарского хребта. Здесь сходились воедино торговые тракты, ведущие с запада на восток и с севера на юг, сюда приезжали на торжища гномы, эльфы и люди. По крайней мере, так было до того, как взметенное волей Зул-Баала Дно не вышло на поверхность, и мир не переменился. Выше Стоггенхольма Сай становился горной рекой, бурливой, бешеной, утыканной скалами, порогами и водного пути по нему не было. Арлаф отправил корабельных ярлов искать покупателей на корабли, а остальная дружина завалилась в огромный кабак, ворота которого украшала известная едва ли не на весь Ангхейма вывеска «Щит Омеора». Тут-то Кайна, впервые за последние дни, заговорила, а точнее, запела. * * * – Мы идем на Ливор, спустимся вниз к заливу Айн и мимо пустыни Хаммат и Закатных увалов пойдем на север, – водя толстым пальцем с разрубленным ногтем по карте, объяснял Вилерму Арлаф. Помощник капитана вздохнул. Путь биаргов к родному Удур-ашу он представлял себе и без карты.
Они сидели в комнате на третьем этаже «Щита Омеора». Кайна спала за стеной, в коридоре сидел в обнимку с топором дозорный дружинник из тех крестьян, что Арлаф силой забрал собой после битвы с умрунами. Опасности вроде бы не было, но Арлаф выставил дозор «для порядка». – Ну, а вы? – прогудел он, глядя на Вилерма. Тот пожал плечами, и понизив голос, проговорил: – Путники из-за гор говорят, что две армии Дна после взятия Аардама соединились и движутся на Феррайн. Братство обречено. Но капитану Наварро на это наплевать. Она хочет найти командора Леода. Характер у нее отцовский, поэтому я не сомневаюсь – найдет. – И? – Арлаф зловеще ухмыльнулся и чиркнул себя ладонью по шее. Вилерм вновь пожал плечами. – Кто знает, – сказал он. – Характер и все такое прочее – это конечно да, но она все же женщина. Кто знает… – Значит, вы идете в земли Братства. У нас в таких случаях говорят – прямо в пасть снежным демонам, – Арлаф нахмурился. – Дурное нынче время, враг повсюду. Повременили бы. Вместо ответа Вилрем тоскливо вздохнул. – А что, если сказать, мол – был ночью человек из Ливора, гонец! – в глазах биарга вспыхнули веселые огоньки. – Мы его подпоили, он и проболтался, что послан командором Леодом на Дно. Мол, командор по приказу Темного лорда ныне тайно приехал в Ливор и пробудет там несколько месяцев. – А что ему в Ливоре делать? – с сомнением покачал головой Вилерм. – Ну, не знаю… Крепость строить какую-нибудь. Эту… как ее… резиденцию, во! – Арлаф довольно улыбнулся, обнажив крепкие зубы. – Погоды там мягкие, тепло, море опять же. Пока дойдем до Ливора, пока то да се, на востоке все утрясется. Да и Кайна отойдет, отмякнет. Время – оно все лечит, клянусь своей секирой! – Время! Время! – вдруг каркнула сквозь сон Птица Капитана. – Ливор! Ливор! – Птица зря не скажет, – засмеялся Арлаф. – Ну, значит быть по сему, – пробормотал Вилерм. – Хотя судьбу не обманешь… Наутро дружина биаргов покинула Стоггенхольм и двинулась по Ливорскому тракту на запад. В середине конного каравана в повозке ехали Кайна и Вилерм. Помощнику удалось уговорить своего капитана «сменить курс». По крайней мере, он был в этом уверен… * * * Поднявшись из горных ущелий, где драконы скрывались от дозорных армий Зул-Баала, крылатые чудовища перелетели Феррайн и обрушили на ставших лагерем у замка подземников океан магического огня. Огонь и жизнь, как известно, две вещи несовместные. Пламя сжигает все: траву, кустарники, деревья, уничтожает насекомых, зверей, птиц, пресмыкающихся – словом, все живое. Укрыться от огня можно лишь в воде, высоко в небе или глубоко под землей. Может быть, именно поэтому эльфы так противились попыткам инженеров Братства построить летающие машины, внутри которых жил огонь. Однако островные драконы сумели каким-то образом подчинить себе испепеляющее пламя, договориться с третьей стихией – и использовать ее себе во благо. Поговаривают, что тут не обошлось без магов с острова Изерг, но Гуго ван дер Верт в это не верил. В Ангхейме давно уже стало правилом обвинять таинственных обитателей проклятого острова во всех грехах. Случись где наводнение, землетрясение, обвал или мор скота, как обыватели тут же начинали перешептываться: «Не иначе колдуны в башне Нур-заг новую пакость придумали, чтобы род-то наш людской истребить». По приказу Великого Магистра несколько лет назад на зловещий и таинственный остров была отряжена специальная экспедиция – ван дер Верт был готов начать наступление на «магиков» и если в башне Нур-заг действительно обитали всемогущие волшебники, их необходимо было нейтрализовать в первую очередь. Экспедицию возглавлял тогда еще прима-майор войск Братства Леод. Три быстроходных дирижабля без помех добрались до острова и высадили десант у подножья похожей на обглоданную белую кость башни, высящейся посреди каменистого плато. Леод возглавил десант лично и первым вошел в высокие, распахнутые настежь ворота огромного сооружения. В написанном прима-майором секретном «докладном сообщении», поданном Гуго ван дер Верту, Леод сообщал о пугающих и непостижимых вещах – мумиях полулюдей-полуживотных, картин с изображениями сцен жестоких пыток и казней, странных черепах и костях черного цвета, принадлежавших человекообразным существам с собачьими или волчьими головами, магических схемах и знаках на стенах и полах залов башни – и еще о многих непостижимых и отвратительных уликах, подтверждавших реноме хозяев Нур-зага, черных магов из проклятого ордена Заггор. Но башня была пуста и заброшена, причем довольно давно – Леод писал о толстом слое пыли, покрывавшем всё внутри башни. Никаких живых магов на острове обнаружено не было и посланцы Великого магистра поспешили покинуть ужасное место.
Так что к огнеопасности драконов людские маги отношения не имели. Скорее всего, внутри крылатых ящеров вырабатывалась какая-то особая, магическая энергия, которая создавала защитный слой, предохранявший их внутренности от ожогов. По крайней мере такая гипотеза была высказана исследователями Девятого секретного отдела Центра перспективных разработок Братства. Но вот что порождало само пламя – тут даже признанные специалисты, знатоки био-магических процессов, разводили руками. Так или иначе, огнедышащие твари существовали и являлись сокрушительнейшим оружием в руках тех, кто сумел бы договориться с ними – или подчинить их своей воле. Усевшись в кресле на балконе и потягивая подливаемое скупердяем Сэмюэлем вино, Великий Магистр в какой-то момент даже поежился, представив, как быстро он превратится в раскаленный прах, стоит только одному из крылатых чудовищ вполсилы дохнуть на балкон замка. Любой взрослый дракон может извергнуть струю жидкого огня, которая не просто поджигает, а именно испепеляет все живое, сжигает дерево, ткань, кожу, плавит бронзу и железо, а сталь раскаляет добела. За первой струей обычно следует вторая, затем третья, четвертая – в общей сложности дракона обычно хватает на семь-восемь «долгих струй», после чего он должен отдыхать не меньше пары часов, накапливая внутри себя пламя. Люди считают, что драконы не очень умны, точнее, что они тугодумы, а на самом деле у крылатых созданий просто другое представление о таких вещах, как время, пространство, жизнь, любовь, ненависть, дружба и так далее. Их не интересуют людские дела, горести и радости. Драконы – и огнедышащие островные, и невероятно сильные каменные, и стремительные снежные, и многоглавые болотные – живут сами по себе, никому не подчиняясь. К людям они относятся скорее враждебно, чем нейтрально. Путнику, застигнутому в пустынном месте любым из обитающих в Ангхейме драконом, не на что рассчитывать, однако драконы никогда по своей воле не нападают на караваны, деревни и города, вообще стараясь держаться подальше от потомков Огеора и Омеора. И все же богам зачем-то понадобилось создать человеческих существ, способных управлять драконами. Речь идет о драконидах, «небесных погонщиках», «повелителях пламени» и почему-то «таящих злобу» – именно так в древних летописях Братства именовали жителей Драконьего острова. Все это Гуго ван дер Верт вспомнил, наблюдая за атакой драконов на лагерь армии Дна. Струи ослепительного пламени пронизывали сумерки, ярко полыхали палатки и шатры, горели связки фашин и лестницы, предназначенные для штурма, горели и огромные глиняные корчаги, наполненные «земляной кровью». Горели – и время от времени взрывались с оглушительным грохотом. В серые небеса над Феррайном поднимались струи густого, жирного черного дыма, похожие на исполинских оборжавшихся змей. А там, откуда они ползли в небеса, мелькали объятые пламенем фигурки людей – и нелюдей. Автор: Сергей Волков
|
