|
Над миром – шепот. Он плывет, свиваясь в незримые кольца, шелестит змеиной чешуей, переливается иллюзорными дымными завитками. Жестокие ветры, что воют меж ледяных вершин Кайнасских гор, пытаются заглушить его, но их яростная сила оказывается бессильной и шепот струится, уносясь к таинственно трепещущим в небесной бездне звездам. В опочивальне Подгорного Чертога, высеченной внутри самого высокого утеса-башни, темно. Темно, но нет тьмы. В ней царит любовь, а она, как известно, бывает глупой, бывает слепой, но никогда – злой.
Женский голос произносит слова тихо, насколько тихо, насколько это возможно. - Милый, мне страшно. Мужской голос не спешит с ответом, но когда наконец он начинает звучать, в нем не слышно уверенности. - Не бойся, сердце мое. Я никому тебя не отдам. И снова говорит женщина: - Мой народ недоволен. Шаманы утверждают, что предки жаждут жертв и богатых подношений. Вожди родов вчера приходили ко мне. Они спрашивали, почему мы не присоединились к походу темных против Братства. Но война – это всегда смерть. А я… я всего лишь хочу, чтобы мои дети остались живы… - Душа моя, ты опасаешься бунта? – спрашивает мужчина. Женщина молчит некоторое время и, наконец, отвечает: - Нет. Меня страшит другое. Я направляла лазутчиков к Старым пещерам. Из десяти вернулся один. Он принес тревожные вести. Мой отец… Он стакнулся с ливорским правителем и вместе они строят какую-то жуткую машину. Он хочет власти! - А твои подданные хотят правителя, способного дать им сечу, славу и богатство? Женщина вновь отвечает не сразу, но когда говорит, голос ее дрожит: - Я была им заботливой матерью, я пестовала и оберегала их, но дети рано или поздно вырастают… Похоже, пришло мое время остаться одной. Мужчина откликается немедленно. - Сердце мое, ты никогда не будешь одна, покуда я жив! Однако… Женщина перебивает его, мягко, но настойчиво: - Я знаю! К тебе приходили старейшины твоего народа. Тебя обвинили в… - В трусости! – скрипит зубами мужчина. – Это тяжкое обвинение, оно смывается только кровью, но после гибели Саннир я понял – довольно смертей. Когда я принял предложение Темного лорда, меньше всего я помышлял о том, что делаю это из боязни. Ты говоришь, что была заботливой матерью для своего народа. Я старался быть отцом, строгим и справедливым. Но, похоже, и мои дети выросли. Наступает тишина, лишь посвистывает за каменными оконными переплетами неутомимый ветер. - Что же нам делать? – спрашивает женщина. – Я не смогу своей волей отправить моих детей на смерть… - Я не могу нарушить своего слова, данного Зул-Баалу, - говорит мужчина. - Значит, остается ждать, когда за нами придут. - Но я могу отречься. Мы уйдем в Восточный Кайнас, где среди гномов моего клана обретем спокойную, тихую жизнь… Женщина вздыхает. - Они никогда не примут меня. - Почему, любовь моя? - Потому что я… Я чужая. Я – враг! - Это неправда и сейчас все в Кайнасе знают, что ты… - Есть еще кое-что. Тайное всегда становится явным. - Ты говоришь загадками. - Просто поверь мне, милый. Мужчина молчит, а через некоторое время по опочивальне плывут отрывистые, щелкающие звуки. - Что ты делаешь?! – вскрикивает женщина. - Зажигаю светильник… - Я просила тебя… Дай мне одеться! Мужчина усмехается, продолжая свое занятие. Темноту просекают яркие искры огнива. - Сердце мое, - говорит мужчина. - Неужели то, что видели мои руки, отвратит мои глаза? Я люблю тебя. Позади нас – бездна и тьма, впереди – бездна и тьма. Мы есть, мы живы здесь и сейчас. Я сделал выбор и принял решение. Отныне наша жизнь пойдет по новому пути. Не противься. Крохотный огонек трута вспыхивает, мужчина пересаживает его на фитиль масляного светильника и вскоре красноватый свет озаряет опочивальню гномьего царя. Туррилл подхватывает светильник, поднимает повыше и поворачивается к своей возлюбленной. Вудли, завернувшись в простыню, стоит перед ним. Туррилл сдергивает с нее ткань, как со статуи. Королева гоблинов опускает руки, и смотрит вниз и в сторону, не смея поднять ресниц. Чуть слышно потрескивает пламя, все также посвистывает ветер.
- Кто… Кто это сделал с тобой? – дрогнувшим голосом спрашивает Туррилл, рассматривая ее тело. - Это обычай. Я – королева. Теперь ты понимаешь, КАКУЮ клятву я нарушила, примирив гоблинов с гномами? Теперь ты понимаешь, что никакой жизни в Кайнасе, среди гномов, для нас не будет? Ваши маги чувствуют ЭТО и их сдерживает только то, что я – гостья гномьего царя. Вудли гибко нагибается, подхватывает простынь и закутывается в нее, скрыв мерцающие магические татуировки, так поразившие Туррилла. Царь ставит светильник на каменную тумбу, садится на край ложа и лохматит бороду. - Я не боюсь смерти, - говорит он. – Но я не дам убить тебя, а значит, и себя, потому что без меня ты погибнешь. Хорошо, пусть не Кайнас! Мы уйдем далеко-далеко, туда, где нет ни гномов, ни гоблинов! И там никто не посмеет попрекнуть нас прошлым. - В Ангхейме война, - шепчет Вудли, подойдя к Турилу. Она опускается рядом с ним на ложе, проводит рукой по крутому плечу царя гномов. – Где же ты найдешь здесь такое место? - Торговцы с Золотого берега, что доставляют… доставляли товары в Подгорный Чертог, рассказывали мне - на восточном побережье часто находят стволы неизвестных деревьев. Их приносит туда океанское течение и прибой выбрасывает на берег. У деревьев серебряная кора, огромные темно-зеленые листья, а ветви похожи на одеревеневших змей. Нигде в Ангхейме такие не растут. А это значит… - Значит, что за морем есть земля, - кивает Вудли. - Да! Вот туда-то мы и отправимся! Королева гоблинов прижимается к Турриллу. - Какой ты все же мальчишка… Если даже эта земля и существует, что мы там станем делать? Да и как мы до нее доберемся? Туррилл сверкает глазами, смеется легко и весело. - Мы наймем судно, мы найдем таких моряков, которые отважатся плыть хоть в пасть к дьяволу! Жизнь моя, ты даже не представляешь, на что способен твой Туррилл! - О, как раз представляю, - тихонько смеется и Вудли. – Представляю, и не сказать, что это вселяет в меня спокойствие и уверенность. - Ах вот как? – притворно возмущается гном. – Ну так я тебе сейчас докажу, что это не так! Он набрасывается на свою возлюбленную и они катятся по ложу, путаясь в покрывалах и простынях. Метко брошенная подушка гасит светильник и какое-то время в опочивальне стоит целомудренный мрак, нарушаемый лишь смехом и стонами. Когда же вновь загорается свет, Вудли, уже облачившаяся в королевские одежды, произносит: - Допустим, я уступлю престол отцу, чтобы избежать кровопролития среди моих детей. Допустим, я соглашусь покинуть Ангхейм. Но ты, Туррилл, сын Норрилла, уверен ли в своих словах и будущих деяниях? - Как в моей любви к тебе, сердце мое! – улыбается гном и заключает ее в объятия. После долгого поцелуя он добавляет: - Нам не следует откладывать задуманное, но и спешить тоже не нужно, дабы не поступить опрометчиво и погубить себя. Будь готова, но не подавай виду. В ночь мертвой луны мы покинем Подгорный Чертог. * * * Когда Гуго ван дер Верт был маленьким, он любил убивать летучих мышей. Это занятие заменяло ему практически все игры и развлечения, которых в пансионате Братства Верт-нааме для сирот и подкидышей было немного. После занятий, приготовив уроки – за этим жестко следили воспитатели и наставники – мальчик ускользал из классной комнаты и пробирался на огромный чердак. Здесь, за печной трубой, у него было припрятано оружие – примотанный к палке ржавый кухонный нож и самодельный арбалет-баллистер. Зарядив его, юный Гуго прокрадывался в дальний конец чердака и охота начиналась. Летучих мышей он ненавидел страстно и истреблял во множестве. Уродливые зверьки с перепончатыми вампирскими крыльями напоминали мальчику о том страшном дне, когда в их деревню, затерявшуюся где-то в Среднем Похаарье, ворвалась нежить, порождение темной магии Дна. Клыкастые убийцы с вертикальными зрачками, чешуйчатые мерзкие твари, когтистыми лапами разрывавшие людей на части, а главное – летучие монстры, что вились над обезумевшими односельчанами Гуго, хлопая кожистыми крыльями, точно такими же, как у чердачных нетопырей… Деревню нежить вырезала до последнего человека. Темный маг, что управлял тварями, раз за разом отправлял своих уродливых прислужников проверить амбары, сараи и погреба. Гуго уцелел чудом – он забился в старую, рассохшуюся кадку для квашенья капусты, накрылся старой рогожей и почти перестал дышать от ужаса. Никому из темных не пришло в голову, что в стоящей в углу избы кадке может спрятаться человек. Когда отряд воинов Братства, охотящийся за темными, ворвался в поселение, мага и его подручных след простыл. Седые ветераны обнаружили в мертвой деревне растерзанных обитателей и полуседого мальчика, который бегал по единственной улице и палкой отгонял от трупов ворон… Именно с тех пор Гуго возненавидел магов, магию и все, что было с нею связано. Летучие мыши казались мальчику частью этого злого, жестокого и враждебного людям мира и он мстил им, за раз отстреливая по пять-шесть штук. Прошли годы, мальчик вырос, получил по названию пансионата фамилию ван дер Верт, что означала «из Верта», но пережитый в детстве ужас навсегда въелся в его душу и время от времени выплескивался в виде приступов ярости, направленной против любых носителей магии, будь то ярмарочный колдун-фокусник или бабка-знахарка.
Именно эта непримиримость сделал Гуго одним из главных специалистов Братства по противостоянию темным. Поднявшись по иерархической лестнице, ван дер Верт изменил свою биографию, скрыв низкое происхождение и сиротство, а местечко Верт, в котором находился пансионат, приобрел в собственность и сделал наследным поместьем, но избавиться от детской памяти так и не смог. И теперь, когда огромные драконы заняли котловину возле Феррайна, он не мог без содрогания смотреть в ту сторону – слишком уж хлопающие на ветру крылья гигантов напоминали ему крылья летучих мышей, а следовательно, детство и смерть. Гуго понимал, что ненавидеть союзника – это опасно, это может привести к тому, что в самый ответственный момент он дрогнет, даст слабину и… и все закончится более чем печально, но ничего не мог с собой поделать. Еще хуже было то, что дракониды, будучи существами, переполненными магией, как и их драконы, чувствовали эту ненависть ван дер Верта. Над Феррайном клубились тучи, напряжение росло. Бывший Великий Магистр, ныне пребывавший в непонятном статусе то ли диктатора, то ли военного вождя Братства, почти не общался с союзниками, а если общение и происходило, то шло в письменной форме через верного Сэмюэля. Время шло. Дозорные передавали с дальних рубежей, что воинство Зул-Баала приближается к землям Братства. Гуго все чаще задумывался о том, что будет после битвы. В том, что магические летающие ящеры расправятся с темными, он не сомневался. В том, что не уживается с драконидами на одной земле – тоже. Однажды утром Сэмюэль разбудил Гуго и вручил ему послание от Повелителя драконов. Неожиданно задрожавшими руками ван дер Верт сломал сургучную печать, развернул свиток и увидел написанные красными чернилами три слова:
Автор: Сергей Волков
|
