|
Эльфа, что приехал с наследником зеленого трона, похоронили на третий день. Как героя. В склепе, высеченном на восточном склоне скалы у замка Феррайн. Здесь хоронили самых выдающихся магистров, изобретателей и героев Братства, отметившихся в истории значительными заслугами.
У Эн-Тальмеша подобных заслуг не было, да и к Братству эльф отношения не имел, но ссориться с Зеленым троном по пустякам не хотелось. Не то время. И Гуго распорядился похоронить эльфа в зале героев со всеми полагающимися почестями. Это был единственный способ подлизаться к принцу. Гиуэль, однако, принял такой жест более чем сдержанно. Вообще после крушения Бернхольма рыжий принц стал скуп на слова и жесты. Все больше молчал, кивал и хмурился. Разговор поддерживал ровно настолько, насколько того требовал этикет. Шуток, издевок и пикирования себе более не позволял. Вероятно, погибший приятель что-то значил для молодого наследника. Впрочем, думать об этом не хотелось. После дня святого Боргнара мысли магистра с каждым днем становились все более прохладными и отстраненными. Первая вспышка ярости прошла довольно быстро. Хотя в те краткие мгновения праведного гнева, ван дер Верт успел сорваться на всех, до кого дотянулся. Первой под горячую руку попала Кэндра. Девчонка, отвечавшая за безопасность, не только не сумела эту безопасность обеспечить, но и допустила срыв главного испытания крепости, опозорила Братство перед зелеными и допустила крах Бернхольма. За что немедленно была разжалована. По чести сказать, Гуго от чувств добавил еще пару пожеланий отправить девчонку рядовой в действующую армию, чтобы другим рядовым противоположного пола было чем заняться, но этого никто кроме Кэндры уже не слышал, а после магистр успокоился. Впрочем, в должности смешливую дочку Крэма он так и не восстановил. Вторым некстати подвернувшимся и попавшим в опалу стал Леод. Командор был обласкан витиеватыми иносказаниями, из которых «смердящий пес» или «вислоухий сын шлюхи» были, пожалуй, самыми мягкими, и отправлен прочь от Феррайна командовать армией. Леод хранил мрачный лик, но в душе радовался такой перемене. Поля сражений устраивали командора куда больше придворных интриг. Потому командор дождался похорон. Поприсутствовал на проводах эльфийского героя в последний путь и поспешно удалился, не дожидаясь, когда великий магистр переменит решение. Избежал гнева магистра разве что старик Крэм. В тот момент, когда Гуго обильно раздавал наказания и оплеухи, мастера выволокли из-под завала в западном секторе рухнувшей крепости и с переломанными ногами вывезли с места крушения – едва ли не одним из первых. Гнев прошел. Осталась усталость.
Великий магистр вернулся в Феррайн после неудачного испытания, заперся в своем кабинете и долго общался с бочонком вина. Впрочем, без фанатизма. От безудержного тоскливого пьянства его удерживало присутствие эльфийского принца. Поссориться сейчас с Зеленым Домом было никак нельзя. Потому Гуго разбавлял вино водой, и играл в дипломатию, пытаясь выдержать хорошую мину при проигранной игре. Проклятый рыжий наследник отвечал прохладным безразличием. И понять, что стоит за этим безразличием – тоска об утрате друга или трезвый расчет, не выходило никак. После похорон прошло еще два дня, и Гиуэль-ан-Шаль велел седлать лошадей. О своем отъезде он послал сообщить ван дер Верту за несколько часов. Гуго привел себя в порядок и вышел к почетному гостю с грустной улыбкой. – Простите, дорогой принц, если я причинил вам неудобства. Поверьте, я сделал все, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома. Все Братство скорбит о вашей потере. Гиуэль коротко кивнул, качнув огненными волосами. – Я услышал вас, Магистр. И я увидел достаточно, чтобы сделать выводы. На мгновение в груди у ван дер Верта екнуло. Пришло отстраненное: «где я прокололся?» Но тут же и ушло, уступив место тоскливому безразличию. Гиуэль подошел ближе и посмотрел в глаза великого Гуго. На этот раз не как сын одного владыки на другого владыку, а как равный на равного. – Ваше решение? – Я увидел, Магистр, что у нас есть общий враг. Враг этот опаснее, чем может показаться. И он ближе, чем мы думали. Я передам это владыке Эльгашту. И все договоренности между Феррайном и Зеленым Домом остаются в силе. Гиуэль коротко поклонился и вышел. Не смотря ни на что, это можно было считать победой. Но радости Гуго не испытал. Дождавшись, когда за высоким гостем и его сопровождением закроются ворота, ван дер Верт вернулся в кабинет, заперся, сказавшись больным, плотно зашторил тяжелые занавеси на окнах и достал второй бочонок. * * * Тоскливый покой нетрезвого магистра был нарушен на четвертые сутки. К тому времени Гуго ван дер Верт перешел с благородного вина на дешевое пойло, что перегонял из опилок младший инженерный состав и пили от безденежья рабочие. В дверь вежливо постучали. Великий магистр невежливо ответил. На прислугу, секретарей и случайных визитеров это действовало безотказно. Но в этот раз все случилось иначе. В замке скрежетнуло, дверь открылась, и в кабинет вошел Сэмюэль в своем извечном неброском дорожном костюме. Магистр в кроваво-красном балахоне с золоченой вышивкой возлежал на диване, закинув ноги на поручень, и был настолько нетрезв, что даже не подумал пошевелиться и принять позу, более приличествующую званию и положению. Вместо этого он приложился к бутылке с перегонкой, поинтересовался вяло: – Откуда у тебя ключи? – По долгу службы приходится обзаводиться самыми неожиданными вещами, Великий. Сэмюэль прошел к окну и отдернул штору. В темную комнату ворвался солнечный свет. Лучи нещадно били в окно, из чего Магистр сделал вывод, что время за полдень. Не лучшее время, чтобы начинать пить, но и довольно неудачное, чтобы бросать. – Закрой окно, задерни шторы и принеси еще бутылку, – распорядился Гуго, но Сэмюэль не торопился выполнять приказание. – Осмелюсь спросить Великого Магистра, как давно он последний раз ел? Ван дер Верт тяжело поднялся и сел. Лежать было приятнее по всем статьям. Лежа Гуго чувствовал себя живым, сидя – не очень. Вставать магистр и вовсе опасался. Ответа не нашлось, и он вяло отмахнулся от ставшего вдруг навязчивым помощника. – Понятно. Осмелюсь напомнить, Великий, что вы являетесь Великим Магистром Братства, и Братство нуждается в вас. – Такта тебе не занимать, – проворчал Гуго. – Пришел взывать к моей совести? – К вашему трезвомыс… – Сэмюэль осекся, глядя как магистр прикладывается к бутылки, но поспешил исправиться: – К вашей рассудительности. – Моя рассудительность… А о чем здесь рассуждать? Все на что возлагались надежды, рухнуло. Я думал, что тяну туза, а вытянул фошку. Магистр неопределенно помахал рукой. Не то пытаясь поторопить Сэмюэля, чтобы тот побыстрее вернул полумрак, не то отправляя его за дверь. Помощник, однако, был настроен решительно и уходить, кажется, не собирался. – Возможно, что-то и рухнуло, но жизнь продолжается. Братство живо. Мы живы. Нам нужен Великий Магистр. В здравом уме и твердой памяти. – Никогда не пытайся лечить того, кто пьет, – поморщился Гуго. – От этих попыток хочется набраться еще больше. – Там внизу мастер Крэм, – невинно обронил Сэмюэль. – Он ждет вашей аудиенции. – Старик встал на ноги? Будет повод их сломать. – Мастер Крэм по-прежнему болен. Но он готов приступить к работе, у него есть зрелые мысли и он просит принять его. Гуго фыркнул и попытался встать. Вышло паршиво, и магистр снова откинулся на спинку дивана. – Он хочет сказать, что сможет поднять крепость заново? Сэмюэль молча поклонился. – Хорошо, – пробурчал ван дер Верт. – Передай, что я приму его через полчаса за обедом. И распорядись, чтоб к обеду подали… Гуго посмотрел на бутылку дрянного пойла, вздохнул: – Пусть подадут вина. * * * Смотреть на еду было отвратительно. Запахи вызывали лишь тошноту, оттого Великий Магистр сидел в обнимку с бокалом и нюхал, пытаясь заглушить запахом тридцатилетнего Ниль-Соргского все прочие запахи. Опьянение медленно отступало и его место верными шагами занимало похмелье. Ван дер Верт выглядел неважно, а чувствовал себя просто отвратительно. Крэм, впрочем, выглядел не сильно лучше. Встать он не мог, передвигаться самостоятельно тем более. Даже перед Магистром Крэм не смог оторвать от сидения пятую точку. Мастера вкатили в зал для приемов в кресле с прикрученными к нему колесами. – Добрый день, Великий.
– Простите, Магистр, но я лишь хотел быть полезен и просить о разрешении вернуться к работе. Я подготовил чертежи и расчеты. Гибель рабочих и инженеров безусловно ударила по нашей работоспособности, но я верю, что Бернхольм можно поднять. – Веришь? – Знаю, – коротко ответил Крэм. – Я осмотрел повреждения и уверен, что все можно исправить. – Ты обещал мне, что крепость взлетит в день святого Боргнара. – Крепость взлетела, Великий. Гуго хотел ответить резкостью, но к горлу подкатил ком, и вместо этого магистру пришлось поспешно сглатывать, судорожно отгоняя тошноту. – Лучше для твоего здоровья, старик, не вспоминать о том позоре, – проговорил ван дер Верт и пригубил вино. – Ты полностью убил веру в тебя и твои таланты. Я говорю с тобой сейчас только потому, что Братству нужно небо над Ангхеймом. Великий Магистр резко изменился в лице, поймав себя на какой-то мысли. От этой метаморфозы Крэм поежился. – Сколько? – задумчиво произнес Гуго, все глубже уходя в свои мысли. – Что? – осторожно переспросил Крэм. – Сколько времени тебе нужно, чтобы Бернхольм поднялся в воздух? – Месяц, быть может полтора. – Я дам тебе три недели, старик. И в этот раз ошибка будет последней. Так что постарайся не ошибаться. Ступай. Когда кресло на колесах скрылось за дверью, Сэмюэль стоял за плечом ван дер Верта и подливал вино в бокал. – Вы ему не верите, Великий? Гуго сделал глоток. Он чувствовал, как ему становится лучше. Не то от вина, не то от неожиданной, вернувшей его к жизни, мысли. – Он сделает все, что сможет, – отмахнулся ван дер Верт. – Но то, что он может, не даст того, что нам нужно. – Но ведь нам нужна летающая крепость? – Нам не нужен Бернхольм. Нам нужно небо над Ангхеймом. Если нам не может дать его старый изобретатель, есть и другие способы. Завтра вечером я собираю совет. Послезавтра утром мы отправляемся в поездку. Ты поедешь со мной. Сделай все необходимые распоряжения. Помощник с незапоминающейся внешностью кивнул и поспешно вышел. Великий магистр Гуго ван дер Верт демонически улыбнулся и поднял бокал, салютуя своему отражению в супнице. Депрессия великого магистра подошла к завершению. Нужно было действовать, и теперь Гуго знал как. Автор: Алексей Гравицкий
|
