|
Часть первая. ОхотникТусклый шарик умирающего солнца, словно раненый зверек, медленно ползет на запад, выжимает из себя последние крохи света, пытаясь согреть и осветить изуродованный Катаклизмом мир. До горизонта, куда ни глянь, тянутся бескрайние просторы аккенийских степей. Волны колышущейся травы плещутся, словно зеленый океан, тревожимый легким ветерком. Так теперь выглядит Лаар весной… По-своему милая картина, способная вдохновить какого-нибудь барда из захолустья на слезливую балладку о любви к родине. Но человека, который сейчас шел легкой походкой на запад по полузаброшенному тракту, пейзажи нисколько не впечатляли. Круг его интересов был достаточно специфическим, как, впрочем, и его внешность. Этот неказистый молодой человек, несмотря на теплую весеннюю погоду, нарядился так, словно на дворе все еще свирепствует зима: сильно поношенная куртка дубленой кожи, такая засаленная, что, пожалуй, не всякая стрела пробьет, да к тому же явно велика хозяину, словно он донашивает вещи за отцом (впрочем, возможно, он просто снял ее с трупа более рослого бедолаги), потертые льняные штаны с кожаными вставками, солдатские сапоги, тоже, на вид, не всегда принадлежавшие путнику, и легкий серый плащ, ободранные полы которого свидетельствовали, что его не раз использовали, как источник ткани для перевязок. Довершала картину несуразная соломенная шляпа, обрамленная венком полевых цветов. Время от времени путник останавливался, подходил к краю дороги, срывал очередной приглянувшийся цветок и вплетал в венок. Его звали Жасэ Азар, и он был счастливым человеком, потому что занимался любимым делом. Не то чтобы трудоголик, просто работа всегда стояла для него на первом месте. Все остальное, будь то красота окружающих пейзажей, пение птиц или ароматы цветов, лишь приятный, но необязательный фон, не более того. Завидев впереди крыши ветхих домиков, он остановился и без сожаления швырнул венок прочь. Следом отправилась соломенная шляпа, которую он взял поносить у встреченного путника. Он уже почти достиг цели путешествия, а показаться на людях с таким дурацким украшением было бы опрометчиво, не станут воспринимать всерьез. Мужчина вышел на окраину небольшой деревушки на границе великих степей, название которой вряд ли найдется на картах. Не больше двух десятков домов да постоялый двор. Мелькнула заманчивая мысль отложить дела на завтра, а сейчас позволить себе как следует выспаться. Все-таки он проделал пешком немалый путь из Туллена до этого захолустья. Почему пешком? Потому что Азар любил длинные пешие прогулки и не любил лошадей. Точнее, они не любили Азара. Порой, даже телегу, на которой он сидел, тянуть отказывались. Этот досадный факт не раз осложнял ему жизнь: зачастую приходилось убить немало времени и сил, чтобы отыскать покладистого скакуна. Поэтому, если сроки не поджимали, предпочитал добираться своим ходом. Собравшись с духом и упрекнув себя за минутную слабость, путник отринул мысли об отдыхе и двинулся к ближайшему дому. Сначала работа, потом удовольствия. Это был очень серьезный заказ, таких не бывало уже давно. В орден обратились (конечно, неофициально) представители Храма. Империя, обескровленная Карой Богов, раздираемая со всех сторон конфликтами, не могла позволить себе вырастить еще одного врага. А такой враг уже созревал, наращивал силу среди забытых Сеггером болот Зенды. Разрозненные кучки унгаров, скитающиеся по западным болотам, не воспринимались в серьез, пока у них не появился лидер, способный сплотить их и превратить в еще одну угрозу для и без того шаткого трона Орваса. Безусловно, проще всего было решить проблему в зародыше, избавившись от источника беспокойства при помощи услуг Койаров. Много слухов ходило о Льер-Кулате… Говорят, основатель ордена Архаалитов стар настолько, что был древним стариком уже в те далекие времена, когда обучал юного Архааля, что он владеет запретной магией и способен воскрешать мертвых, что он сам наполовину оживший мертвец, которому чуждо все человеческое, и, конечно, что он бессмертен… Хороший вызов для Азара! Тот, кто справится с такой задачей, покроет себя неувядающей славой, конечно же… Но его слава не интересовала, нет. Его возмущала сама мысль, что кто-то считается неуязвимым, бессмертным, и на многое готов был пойти койар, чтобы развенчать этот миф.
Азару не нравилось слово «убийство». Если называть то, что он делает, убийством, то выйдет, что он сам всего лишь наемник, этакий ремесленник. Но это было не так, нет. Азар был художником, эстетом охоты, своего рода гением. Он предпочитал сам ставить себе в задачу нечто невозможное, такое, от чего любой профессиональный охотник за головами должен бы от зависти отгрызть себе руки по локоть. Каждый его заказ был примером не только идеально выполненной работы, но и невероятного изящества, тонкости и хитрости. Посему, ставить мастера на один уровень с людьми, которые просто убивают за деньги, значило оскорблять его ремесло. Сам Жасэ предпочитал слово «освободить», и не случайно, а в честь своего лучшего друга. Лучшего друга звали Свобода, она была в локоть длинной, замечательно умещалась в рукаве его потрепанной куртки и идеально справлялась с задачей отделения человеческой души от тела. Этот короткий клинок Азар раздобыл еще в юности, проявив немалое упорство и хитрость, чтобы избавиться от его предыдущего хозяина. С тех пор обычный короткий меч его усилиями был превращен в чудовищное орудие, испещренное десятками зазубрин, отверстий и неровных выступов, каждый из которых имел свое собственное предназначение, сводящееся к одной главной цели: причинению боли. Погруженный в собственные мысли Азар сам не заметил, как автоматически сунул руку под рукав куртки и начал бережно поглаживать рукоять Свободы. Улыбнувшись про себя, он легким движением вынул клинок из ножен и бросил влюбленный взгляд на ужасающее лезвие. На плоскости клинка тускло поблескивали несколько кривых букв: однажды ему в голову пришло выгравировать имя оружия, но по какой-то причине закончить дело сразу не удалось, а времени, чтобы продолжить, все не находилось. Налюбовавшись, Жасэ вернул меч в рукав и подошел к двери первого попавшегося дома. На стук ответили приглушенным ворчанием, что-то за дверью зашаркало. Пахнуло теплом и приятным ароматом выпечки. Ему открыла женщина лет тридцати в измятом пожелтевшем переднике, видимоЮ отвлеклась от готовки. Азар окинул ее оценивающим взглядом: не слишком симпатичная, не в пример хуже стройных загорелых девочек Туллена, молодая, но уже полноватая, видно, что уже не раз понесла. Значит, дома есть дети. Значит, не стоит шуметь. Сейчас полдень, все мужчины на полях, она явно не ожидала гостей, и, увидев любезно осклабившегося Азара, растерялась. Попыталась было захлопнуть дверь, но тот уже ловко проскользнул в прихожую, перекрывая ей путь на улицу. Ни лишний шум, ни лишняя кровь пока не входили в его планы, потому пришлось отвлечь ее внимание. Жестом фокусника Азар извлек из воздуха золотую монету. Паники в глазах женщины поубавилось. Она сразу подобралась, попыталась вытереть руки о фартук, поправить растрепанные волосы. – Чего изволит благородный сэр? Азар смотрел за ее волнением с плохо скрываемой усмешкой. Одарив девушку одной из самых лучезарных своих улыбок, он заговорил: – Добрый день, прекрасная госпожа! Я уверен, что вы могли бы помочь бедному путнику! Голос у него был весьма красив, мелодичен, и вообще оказывал на девушек нужное впечатление. Работать с девушками всегда приятнее. И договориться с ними легче. Мужчины либо пытаются держаться с ним храбрецами и быстро начинают выводить вспыльчивого Азара из себя, либо сникают и начинают мямлить, что бесит еще больше. Благо, на женщин такое не распространяется. Есть у них какая-то поразительная необоснованная уверенность, что они неприкосновенны. Мужчина, дескать, их не тронет, а если и тронет, то ее непременно защитят муж, братья, дети. Но на контакт при этом идут охотно, причем на контакт всякого рода… Сейчас, правда, ему попалась редкая курица. Та закопошилась, принялась предлагать гостю испить эля с дороги, отобедать и прочие глупости. Он все с той же улыбкой выслушал ее сумбурную сбивчивую речь, и наконец, ответил: – Мне всего лишь хотелось бы задать вам пару вопросов… От ответов на которые в дальнейшем будет зависеть ваша награда, – золотая монета вновь мелькнула у него меж пальцев, – но прежде вы должны пообещать, что все это останется между нами. – Да, да, благородный сэр, помогу чем смогу! Обещаю! – заверила курица, пялясь на золотой кругляшок. Она пододвинула гостю лавку, и помчалась было на кухню за угощениями, но Азар остановил ее жестом руки. Он спокойно прошел через горницу и уселся на предложенную мебель. Похлопал по скамье рукой, приглашая ее присесть рядом. В хозяйке явно шла упорная борьба между желанием угодить богатому гостю и страхом. Наконец, она нерешительно присела и заискивающе уставилась на него, теребя завязки фартука. Позволив женщине немного прийти в себя, он продолжил: – Для начала, скажи, нет ли в округе других поселений, скажем... на болотах?
Азару даже не понадобилось больше наводящих вопросов. Баба, поняв, что от нее требуется, сама затараторила так, что еще попробуй останови: – Эм… Ну да, шастают тут у нас! Эти, болотные выродки! Но не тролли, нет. Люди, что Сеггера отвергли, поклоняются проклятому Архаалю! Порой, бывает, таскают скотину у нас, а если заболеет кто, тоже наверняка их проделки, они ж заразу всякую переносят! Мы-то сами верные слуги Церкви, с ними не знаемся… Говорят, кое-кто в деревне с ними дружбу водит, но это все вранье, не станет честный человек с еретиками связываться, ага… Азар знал, что это ложь. Шпионы храма донесли, что местные посещают лагерь архаалитов, словно церковный приход. И, если верить доносчикам, чуть ли не все население поголовно уже отреклось от истинной Веры. – Как их найти? – Так недалеко же, по тропинке, что от ручья в топи. Там ее видно, утоптанная, не пропустите, ага! "Куда же, интересно знать, так часто верные слуги Сеггера ходят по этой тропинке?", пронеслось в голову у мужчины. – А… скажите, что же, вы, из паладинов, что ли? Никак за ересь их наказать пришли? Ох, страсти! А я ж сразу поняла, эти странные какие-то. Всем говорю - осторожнее с ними надо. И бабы у них страшные! А еще…– она осеклась, увидев, что гость встает и накидывает плащ. – Благодарю, вы мне крайне помогли, – бросил он через плечо и направился к выходу. Ну же, осмелится или нет? – А как же… – нерешительно пискнула она. Сама виновата. Азар остановился. Медленно повернулся. Он все еще улыбался, но улыбка смотрелась совсем по-другому. – А как же что? – голос – как шелест клинка в ножнах. – Мой… мой… – женщина показала было на зажатую в его ладони монету, но случайно встретилась с ним взглядом и руки ее опустились. Азар умел производить нужный эффект. Она смотрела в его глаза, и убийца буквально ощущал панический ужас, растекающийся по ее груди… Такой соблазнительной пышной груди… – Ты что же, – ухмыльнулся он, делая шаг навстречу, – решила, что заслужила целый золотой, просто рассказав мне пару сплетен? Правда? Заслужила? О, неет… Если бы все было так просто, ты бы получала по десять золотых каждый день, тупая ты болтливая курица! Он молниеносно придвинулся, прижал ее к стене. Схватив за русые волосы, оттянул голову назад и приник к шее. Аромат страха смешался с запахом травы и выпечки. Так сладко… Ведь, в сущности, не такая уж она и страшненькая, а мужчины придут только вечером… – Я знаю, что вы их укрывали, помогали им… Всю вашу деревеньку стоило бы спалить дотла… Но я дам тебе шанс заработать этот золотой, – улыбнулся он еще шире, по ее губам пробежал горячий тонкий язык. Глаза мужчины в темноте горницы казались двумя бездонными дырами на бледном лице. – И помни… Ты обещала, что все останется между нами… Он потянулся за Свободой. Одно из ее лезвий прекрасно освобождало женщин от лишней одежды. * * * Охотник вышел из дома, спускаясь по крыльцу, заметил висящую над козырьком масляную лампу. Совсем необязательно… Но иногда так хочется себя побаловать! Раздался звон разбитого стекла, когда лампа с размаху врезалась в бревенчатую стену. Щелкнул кремень, веселое пламя побежало по черной лужице и перекинулось на бревна. Азар развернулся и легкой походкой счастливого человека пошел прочь из деревни, по тропинке, ведущей вглубь топей. Охота обещала быть интересной. Часть вторая. Ученица– Ты упрямый старый дурак! – девушка в бешенстве скомкала подвернувшееся полотенце и швырнула в собеседника. Тряпица ударилась в грудь пожилого мужчины, но тот даже не моргнул, все так же смотрел на нее печально и немного снисходительно. – Ни к чему все эти крики, я решения не поменяю, – он пожал плечами, голос был спокойный и ровный, в нем ощущалась уверенность и скрытая сила. Этот голос всегда вразумлял ее и охлаждал пыл, но на этот раз девушка была уже слишком взвинчена. – Своим бездействием ты обрекаешь нас на смерть! Не сегодня, так завтра войска Тугарда уже будут жечь поселок. Я прошу, только дай мне обучить хотя бы пару десятков, чтобы мы могли дать отпор! – Мы пришли сюда, потому что не хотим войны… Если тебе не терпится махать мечом, могла бы остаться с Мор-Тауроном… Снова слова его бьют, как кнут, задевая самое больное. Он умеет это очень хорошо. Но тем самым лишь распаляет девушку еще больше. – Неужели тебе плевать, если все они умрут? Кто их защитит, ты? – Их защитит Вера. Те, чья вера в Архааля крепка, никогда не останутся без защиты. Брат защищает брата, и все вместе мы защитим Его Завет. Если же кто-то погибнет в бою, ему будет, с чем предстать пред ликом Владыки в Разане, – он так это говорит… Словно сам не верит, просто хочет, чтобы она остыла! – Ты издеваешься? Никто из твоей паствы не держал в руках меча! Вас сомнут и раздавят. – Нас, не вас. Или ты от нас уже отрекаешься? – снова больно… Почему он так говорит? Знает же, что она будет рядом до последнего вздоха… – Я создал этот поселок, чтобы объединить тех, кто не хочет сражаться. Мы не представляем угрозы для Тугарда, никого насильно не обращаем, не захватываем земли, просто открываем людям возможность выбрать иной путь. И вообще, Империи хватает проблем, кроме как гоняться по болотам за кучкой фанатиков… – Подобие улыбки тронуло мертвенно бледное лицо. – Рано или поздно, наступит момент, и врагов у Тугарда не будет. Империя живет войной, им нужно, чтобы народ кого-то боялся… И тогда они обратят свой взгляд на запад и придут за нами. – У Тугарда не останется врагов? Порождения Кианны, полчища гарпий, ковен, армии демонов, Мор-Таурон… Ну, не знаю, разве что случится еще один катаклизм… – улыбается… Как же хочется врезать по его морщинистой роже… – Достаточно споров. Архааль не хотел бы, чтобы его последователи превратились в армию головорезов… – Тебе-то откуда знать, чего бы он хотел? Он сражался, отдал жизнь за нашу свободу! Не смей выдавать свои страхи за Его волю! – Льер-Кулат поморщился, словно от пощечины. Не он один умеет ранить словами, – слышишь меня, Пастырь? Ты учишь людей слову, но сам забыл его Заветы! Девушка развернулась и стрелой выскочила из палатки, щеки горели.
Льер, ну почему ты так упрям! Неужели, это так сложно, начать слушать, что творится вокруг?! Империя перегруппировывает войска, по городам бегут слухи о еретиках, скрывающихся на болотах. Им известно, что Мор-Таурон достиг перемирия с Исхаром и заручился поддержкой повелителя гарпий. Но он-то далеко, на юге, а поселок тут, под боком. Тугардцы не будут разбираться, все ли архаалиты враги, пройдутся волной стали по болотам, сжигая все на своем пути. Спрятаться и пересидеть не получится. Единственный способ противостоять им – готовиться к партизанской войне, и надеяться на поддержку Мор-Таурона. А этот глупец, тот, кто в свое время выбрал ее в ученики, с головой ушел в свои проповеди, и не видит дальше соседних деревушек, где ищет новообращенных. Ну что же, она все равно поможет учителю, хочет он этого, или нет. Выберет группу молодых людей покрепче и будет обучать их сама, втайне от него. Разобьют небольшой лагерь где-нибудь на болотах, будут убегать туда и тренироваться… Девушка, погруженная в свои мысли, сама не заметила, как выбралась на окраину поселка, а вскоре и вовсе покинула границу поселения. Под ногами вскоре захлюпала вязкая жижа, по бокам ее обступили скрюченные болотные деревья – расчищенный участок топей закончился. Архаалитка не придавала этому значения, все еще ослепленная собственной вспышкой гнева, упрямо шла вперед. Она не замечала ничего вокруг, вплоть до того момента, как черная тень обрушилась сверху. Даже не успела обернуться, как ее вдавили в грязь, что-то влажное коснулось лица. Против воли вдохнула, резкий сладковатый запах просочился в ноздри и ударил в голову, мир начал погружаться в темноту. Она очнулась на прогнившем дощатом полу, связанная по рукам и ногам. С минуту не шевелилась, прислушиваясь. Тихо. Нос режет запах гнили, затхлый воздух тяжело, словно нехотя, просачивается в легкие. Приподнялась на локтях, попыталась оглядеться – резкая боль в затылке тут же дала о себе знать. Голова закружилась, она тяжело рухнула, испустив шумный вздох. – Что, проснулась, красавица? – мелодичный голос раздавался из темного угла комнаты. Чиркнул кремень, занялась свеча. Слабый огонек осветил помещение, но натренированным глазам архаалитки этого было более чем достаточно. Она оказалась в небольшом деревянном домике, явно заброшенном. Те немногие остатки мебели, что не унесли хозяева, чудом не разваливались в труху. На противоположной стене зияло осколками стеклянных клыков разбитое окно, за ним – непроглядная чернота… Уже глубокая ночь. В противоположном углу, спиной к ней, стоит невысокая фигура, вроде бы человек. Склонился над столом и чем-то сосредоточенно шуршит. Вскоре повернулся к ней, и на короткий миг пламя осветило лицо – мужчина, довольно молод, красив, но выражение его лица… Словно дворовый мальчишка, поймавший кошку, задумался, как бы поиздеваться над жертвой. – Ты уж прости, что вот так, с минимальными удобствами… – в голосе издевка. – Я сначала не планировал содержать гостей. Но знаешь, как говорят, «Сеггер слышит про твои планы и смеется». Так что придется смириться с бардаком. – Да кто ты вообще такой? – С усилием выдавила она, губы слиплись, хотелось пить. – Я? Ой, я же не представился… Жасэ Азар, к вашим услугам. Не подадите мне руку для рукопожатия? Ах, да… Ну хотя бы представьтесь! Впрочем, не важно. Я знаю все, что мне нужно. – Тон его, казавшийся даже дружелюбным, резко изменился, голос похолодел. – А именно, что ты – сучка Льер-Кулата… И что он, вероятно, узнав, что ты в беде, немедля попытается прийти на помощь… – Глупости, я обычная послушница. С чего я ему понадоблюсь? – Да брось, я совершенно случайно был недалеко от шатра, когда вы ссорились. Так говорить с самим Пастырем может только очень близкий ему человек… – Девушка закусила губу, и это от него не укрылось. – Чего ты хочешь? – Я же сказал, выманить твоего ненаглядного Льера из лагеря. Там, увы, близко подойти не удается, многовато народу. А вырезать всех на своем пути – не мой стиль… Хотя, если понадобится… – Нет, чего ты хочешь от него? – Ну как тебе сказать… Скажем так, развенчать легенду… Я уже и так голову ломаю, и так… Из лагеря он не выходит, внутри всегда много глаз. Я подумывал позаимствовать одежку у кого-нибудь из послушников, но тут все знают друг друга в лицо… А тут такая удача, ты сама идешь ко мне в руки! Устроим старую добрую охоту на живца. О, кстати! Тебе это понравится! В порядке бреда, у меня мелькнула мысль метнуть в него отравленным ножом! Представляешь? Отравленным! В предводителя Архаалитов! Оцени, какая ирония… Свеча была за его спиной, и девушка не видела лица, но по спине пробежала дрожь, словно провели ледяной сталью. Мужчина тем временем склонился над столом и вновь зашуршал бумагами. Она попыталась незаметно скинуть веревки, но вязали со знанием дела, освободиться самой не представлялось возможным. Что уж говорить об колдовстве – ни одно из известных ей заклинаний не обходилось без соответствующих пассов руками, а они уже порядком затекли, каждое движение давалось с трудом. – Я умоляю тебя, не шуми, невозможно сосредоточиться… Я тут решил чиркнуть записку твоему… кхм, кто он там тебе, отец, наставник? А, не важно, хоть любовник… – смех, больше похожий на кашель. И неискренний. Он играет с ней, издевается. – Давай, будешь мне помогать! – Иди ты в задницу! Он остановился. Посмотрел на нее, как будто озадачено. –…да? …знаешь… Давай, я тебе кое-что покажу! Подсел к ней, но не так близко, чтобы она могла боднуть его в нос, и сунул руку под рукав. Оттуда показалось острие клинка… Это было самое мерзкое оружие, которое она видела в жизни! Испещренный кривыми неровными спилами и отверстиями, местами покрытый ржавчиной, местами запекшейся кровью, он внушал почти суеверный ужас… Такой клинок пристало носить лишь отродьям преисподней, в руках человека он казался чем-то противоестественным.
– Знакомься, это Свобода. Видишь все эти веселые узоры на ней? Каждый из них может сделать больно… На данный момент я владею двадцатью семью способами заставить человека подчиняться при помощи Свободы, ну… Для женщин чуть меньше. Так вот… Хочешь испытать на себе парочку? Если нет, то веди себя хорошо. Иначе я напишу эту долбанную записку на лоскуте твоей кожи. Поняла? Завороженная отблесками стали, девушка с трудом кивнула. – Ну вот и чудно! – Азар улыбнулся, как ни в чем ни бывало. Встал, вернулся к столу. – Итак, начнем! Дорогой… Нет, слишком неофициально… Уважаемый Льер Кулат! Ага… Так уж распорядились боги, уж не знаю, Архааль или Сеггер, но в мои руки попала юная особа, которая, подозреваю, вам весьма дорога. Если вас действительно интересует ее судьба, пожалуйста, будьте добры, явитесь к следующей полуночи в часовню брошенного поселка гончаров, само собой, в одиночку. Если же мне удастся заметить, что вас сопровождают, я немедля верну вам вашу девушку, но, скорее всего, не всю, думаю, хватит и головы. Снова этот смех. Пытается напугать… Как бы он смеялся, окажись они один на один и с оружием… Но затем девушка вспомнила про Свободу, и вновь содрогнулась от отвращения. – Как тебе, нравится? – продолжал убийца, – и нужен хороший конец… Например, «Помни, ее жизнь висит на волоске, буквально. С уважением, Жасэ Азар, твой ночной кошмар». Он посмотрел на нее. Помолчал. Затем тело его начали сотрясать спазмы сдерживаемого смеха. – Правда же, это гениально? – сквозь смех простонал он. Не дождавшись ответа, разочарованно вздохнул. – Ну и ладно. Сиди тут, никуда не уходи, – снова эта мерзкая улыбка, – я пока доставлю письмецо… – Он тебя прикончит… Ты не знаешь, с кем связываешься… – Но и он не знает меня, так что мы в равных условиях, – мужчина задул свечу и вышел, оставив ее одну в душной сырой темноте. Часть третья. ПастырьЛьер-Кулат сидел за своим столом, угрюмо подперев голову руками, и раз за разом перечитывал записку от похитителя. Нашли этим утром, приколотую кинжалом к дереву на окраине лагеря. Маг злился на самого себя, винил в том, что случилось. Именно его поведение так разозлило девушку, что она подставилась под удар. Но Архааль! Как он мог ей уступить? Когда он основывал орден, им руководила мечта о свободе, мирном будущем для выживших после катаклизма. Потом пришел Мор-Таурон и превратил орден в орудие мести. Пастырь и поддерживающие его унгары организовали этот лагерь в надежде избежать войны, скрыться и от врагов и от ослепленных гневом товарищей. Были среди них и опытные бойцы, уставшие от сражений, но способные обучить простых людей. Но Льер опасался, что в итоге случится то же самое, что и с Несущим Слово – осознав собственную силу, унгары начнут мечтать о мести, о завоеваниях во славу Архааля. Но в глубине души он понимал, что когда мир катится в бездну, кровопролития не избежать никому. Единственная свобода, которая им осталась, это выбрать – окончить свои дни, трусливо прячась в этой глуши, или отринуть страх и сражаться во имя Его. А эта девчонка… она такая же, как Архааль в ее годы... Гордая, честолюбивая, и чертовски сообразительная. Везет ему с учениками… Один чуть не разрушил мир, вторая скоро сведет в могилу наставника. Но правда была на стороне девушки, а старик продолжал упираться, надеясь, что все обойдется. Не обошлось. Самый дорогой ему человек в плену опасного головореза. Вот все, что у него осталось – лишь клочок мятой пожелтевшей бумаги, с уголками, испещренными небольшими круглыми дырочками… такими… знакомыми! Льер-Кулат взволнованно выдохнул, озаренный внезапной догадкой. Боясь вспугнуть робкую надежду, трясущимися руками провел по углу листа. Один большой разрез – след её ножа, которым записку пригвоздили к дереву, щепки влажной коры... Но еще несколько крохотных, с булавочную головку, отверстий он определенно уже видел. Поднес бумагу к лицу и сразу ощутил тот самый резкий запах. – Эй! – гаркнул он взволновано, обычно спокойный голос задрожал, – Приведите кого-нибудь из местных! И, ради Архааля, карту мне! * * * Поселок гончаров находился в паре миль от лагеря. Поселение, теперь полностью уничтоженное Туманом, было когда-то, еще до Катаклизма, крупным перевалочным пунктом для торговцев, богатым и процветающим. Однако после того как Архааль обрушил на Лаар свою мощь, оно сначала было поглощено быстро расширяющимися болотами, а вскоре те немногие жители, что отказались покидать пустеющие земли, стали жертвами порождений Кианны. Теперь от некогда благоденствующей деревни остались лишь кривые обгоревшие остовы домов, наполовину ушедшие в зыбкую почву. Пустота и забвение… Лишь черный силуэт каменной церкви Сеггера возвышается над этим забытым богами местом. Стены потрескались, заросли мхом, но храм все стоит, такой же незыблемый, как и Вера людей, что его когда-то строили. Льер-Кулат беспрепятственно добрался до покосившихся ворот церкви. Он постоянно ощущал на себе чужой пристальный взгляд. Архаалит не знал, кто его противник, поэтому не стал рисковать и приводить подмогу: как ни были искусны в маскировке его лучшие бойцы, рисковать жизнью ученицы он не осмелился. Преступив порог, сразу огляделся: пространство в центре зала расчищено, скамьи сдвинуты к стенам, образуя подобие арены. Возле алтаря в лучах серебристого лунного света стоит человек, закутанный в потрепанный плащ. Веревка, конец которой намотан на его руку, тянется куда-то под свод часовни. Невольно проследив взглядом за ней, Льер увидел высоко наверху, под самым потолком, свисающий сверток, сквозь который проступали черты женского тела. Обернутое в белый саван и оплетенное бечевкой, тело был похоже на кокон гигантского паука… Хитер… Знает, что сильный маг может убить его одним ударом, поэтому подстраховался. Стоит отпустить веревку, как девушка упадет головой на каменный пол с высоты сорока локтей. «Жизнь ее висит на волоске, буквально…», так он написал. Тем временем, незнакомец церемонно поклонился и одарил мага улыбкой. – Льер-Кулат – последний из великих унгаров… – голос разносился под сводами храма, отдаваясь гулким эхом. Парень не случайно выбрал это место, любит эффекты. – Возможно, ты уже знаешь, Жасэ Азар – это мое имя. Для меня будет большой честью отправить тебя в Разан! – Ты этой чести не дождешься. Отпусти девушку! – Обязательно… Только закончим наше маленькое дело… Можешь за нее не беспокоиться, я ценю твое самопожертвование, с ней ничего не случится. У меня, знаешь ли, тоже есть свои принципы… Убийца, уверенный, что контролирует ситуацию, бросил беспечный взгляд наверх, и в тот же миг архаалит выставил вперед сжатый кулак. Меж пальцами засияли золотистые лучи – рунный кристалл, последний дар Архааля погубленному им же миру. Магический артефакт, в сотни раз усиливающий способности унгаров, завибрировал в руках Льер-Кулата, и в том же миг незримая тяжесть обрушилась на противника, пригибая к земле. Тот тяжело выдохнул, медленно опустился на одно колено, продолжая сжимать веревку, и вперился взглядом в мертвенно бледное лицо мага. То был поединок двух воль, двух противоположностей – холодный, отточенный десятками лет занятий магическим искусством разум архаалита против неистового пламенного духа убийцы. И силы в этом столкновении оказались на стороне молодости и напора. Кристалл начал мерцать, и вскоре потух окончательно, рассыпавшись золотой пылью. Азар оскалился в безумной улыбке.
– В ордене нас обучали бороться со всяким противником, в том числе защищать свой разум от магии унгаров… Но ты был неплох, я почти преступил грань. Он выпрямился, сверкнул хищной улыбкой, и с какой-то дикой радостью произнес: – Моя очередь! С этими словами он отпустил веревку и ринулся вперед. Маг, оцепенев, наблюдал за летящим вниз телом ученицы, и лишь в последний момент очнулся от ступора. Льер бросился было поймать падающий сверток, но на пути у него уже был ассасин. В воздухе сверкнуло лезвие Свободы – удар чиркнул горлу, прошел по груди и предплечью, разорвав одежду и плоть колдуна. На мгновение Азар остановился в предвкушении триумфа, но вместо фонтана крови на краях несомненно смертельной раны лишь выступила густая алая жидкость. Льер-Кулат даже не поморщился, лишь пошатнулся на бегу. Таков был его секрет, цена его долголетия – остановить смерть магу удалось, лишь умертвив собственную плоть. Ни боли, ни каких иных ощущений он уже не мог испытать. Настоящую боль ему причинил звук, с которым мигом раньше сверток стукнулся о пол часовни. – Нет! – столько ярости и боли было в его голосе, что соперник на долю секунды остановился, прежде чем пойти в новую атаку, и это едва не стоило убийце жизни. Струя ядовитого тумана, метнувшаяся навстречу Азару, прошла в дюймах от его лица. Ответный удар охотника глубоко распорол бедро архаалита там, где должна находиться артерия. Клинок его не резал плоть, но рвал ее, подобно стальным когтям, оставляя за собой лохмотья свисающей кожи. И вновь никакого эффекта. Задор и дерзость молодого человека начали сменяться неуверенностью. А Льер, будучи не в силах отвлечься и проверить, что случилось с его ученицей, закипал от сдерживаемого гнева. Подняв посох, он выкрикнул несколько гортанных фраз на чужом наречии, и невидимая волна отбросила убийцу, словно соломинку, впечатала в стену, вышибив дух из легких. Архаалит даже не взглянул на противника. Всего лишь самоуверенный глупец, решивший в открытом бою одолеть сильнейшего из живущих унгаров… Льер мог бы сейчас заставить его корчиться в муках, растягивая на недели мучение, но в голове его билась лишь одна мысль… Маг подбежал к телу, дрожащими руками откинул саван… Вздох облегчения вырвался из уст – не она! Даже не женщина. Старик ошибся, приняв очертания в сумраке за девичьи. Один из новообращенных, приходивших послушать его проповеди из соседних деревень. Горло перерезано, он умер уже давно. Но, это значит, девушка все еще в плену… Пастырь резко встал и направил посох в сторону соперника, но того уже не было и в помине. Лишь следы крови на камнях. Сбежал… Пришедшее облегчение вновь сменилось тревогой - наверняка попытается отыграться на ней! Нужно спешить. И молиться Архаалю, что он был прав с запиской… Часть четвёртая. ЖертваЖасэ Азар должен был умереть. Испытать такой позор и остаться в живых – худший кошмар для профессионала, коим он себя считал. Ведь он же знал, знал все эти басни про то, что Льер нечувствителен к боли, что он наполовину нежить, и многие другие, но не воспринимал всерьез, считая раздутыми слухами. И вот, поплатился… Такой позор! Умереть ему не давала только жгучая ненависть. Пробираясь по заросшим болотным тропам к своему убежищу, он не раз поклялся себе, поклялся на Свободе, что отомстит за это унижение, пусть даже придется пожертвовать всем. А для начала он нарежет на мелкие ломтики его шлюшку и раскидает останки вокруг лагеря. Если маг и правда умеет воскрешать мертвых, ему придется сначала изрядно повозиться над кровавой мозаикой… Немного приободренный этими мыслями, Азар добрался до заброшенного сторожевого поста, где оставил связанную пленницу. Вломился внутрь, тяжело дыша в предвкушении забавы, принялся в потемках на ощупь пробираться к девушке. В неясном свете луны различил темное пятно на полу. Зашелестела доставаемая из ножен Свобода. – Проснись, красотка! Папочка вернулся! – А я уже заждалась! – голос раздался сзади, и в тот же миг острие клинка вонзилось ему в спину. Вернее, должно было вонзиться. Желание произвести эффект подвело девушку. При первых звуках ее голоса за спиной Азар рванулся в сторону, но клинок все же ударил, скользнув по лопатке. Неужели сучка освободилась? И откуда у нее оружие? Слишком темно, нужно выбраться наружу! Убийца рванулся к двери, но тут его настиг еще один удар, с другой стороны. Она тут не одна, ее освободили! В темноте раздавались крики, звон клинков, Азар вслепую отбивался, продвигаясь к двери. Кого-то ранил шальным взмахом, лицо оросила кровь. Будь прокляты все эти еретики, болота и маги! Наконец, вырвался на свободу, и опрометью ринулся в заросли. И чуть ли не столкнулся с хромающим навстречу Пастырем. Сияющий посох нацелился ему в грудь. – Да забери тебя бездна! – взвыл он, зажимая кровоточащую рану. – Как ты меня выследил?! Из дома выбрались трое крепких ижоров с мечами, а с ними и девушка. Напряжённое лицо мага при виде ее просветлело. Мужчины окружили Азара, медленно приближаясь. Льер взглянул на ощетинившегося охотника и усмехнулся. – Видишь ли, юноша, я, как ты заметил, весьма стар… И за свою долгую жизнь видел много вещей. Таких, например, как маленькие дырочки на углах почтовых конвертов, – он с трудом ковылял в сторону своей ученицы, видимо, Свобода все же нанесла ему ущерб. – такие дырочки остаются, если бумагу насаживают на спицу и окуривают над тиглем с серой, чтобы отчистить от заразы, например холеры или чумы… Этим обычно занимаются на сторожевых постах, таких, как этот, чтобы контролировать распространение болезней. Тут же их и складывают в ожидании почтового дилижанса. Так поступали сотню лет назад, когда я был еще молод, и так поступали в прошлом году, когда на нас низошла Кара Богов. Воспользовавшись листом бумаги, что нашел тут, ты сам дал мне подсказку, где тебя искать. – Будь ты проклят, старик. Надо все же было использовать для записки ее кожу! – Только посмей еще раз попытаться причинить ей вред, и, клянусь Архаалем, я припомню все самые страшные болезни в Лааре и испытаю их все на тебе! – Может быть… – облизнулся убийца. – А может – это я покажу тебе все двадцать семь позиций со Свободой! И плевать, что ты не чувствуешь боли. Я буду показывать на ней! Мужчины сомкнули кольцо, готовясь схватить его. Но теперь, когда не было той внезапности, и луна давала достаточно света, Азар и гроша бы не поставил на их успех. Молниеносно рванулся к ближайшему, легким росчерком руки освободил его, отсек руку второму, и рванул прочь, истерично смеясь на ходу. – Льер! – крикнула в ужасе девушка. – Не двигайся! Он не уйдет! – Архаалит выхватил из-за пояса склянку с желтоватой прозрачной жидкостью и швырнул вслед убийце. Девушка ахнула и отшатнулась, она уже поняла, что находится во флаконе. Азар как раз поравнялся с ближайшим трухлявым деревом, когда флакон разбился о ствол и брызги ударили во все стороны. Большая часть попала на плащ, но пара капель – на кожу рук и на лицо. Азар поначалу не придал значения, но спустя минуту, когда он удалился, и понял, что никто не собирается его преследовать, начал ощущать жжение. Взглянул на руку, от той подымался легкий дымок. Запахло паленой плотью. О, Сеггер! Боль нарастала, становилась нестерпимой. Пара капель попало на скулу, на веки, и теперь дымок клубился перед глазами. Крохотные частицы смертельного яда медленно и упорно прожигали себе путь сквозь одежду, сквозь кожу, оставляя дорожки с обугленными краями. Азар взвыл от боли, сбросил плащ и принялся протирать раны болотной водой, но все было бесполезно. Через пару минут ему прожжет глаза, а через час капли доберутся до самого сердца… У него не остается другого выхода, и нужно действовать быстро, нужно выжить, во что бы то ни стало! Выжить и отомстить… Он выхватил Свободу из ножен, встал на колени перед грязной лужей, глядя в отражение, и поднес острие к веку. * * * Льер-Кулат долго еще стоял, обнимая свою нерадивую ученицу, а вдали слышались безумные вопли убийцы. Слезы Архааля нельзя ни смыть, ни выжечь, они пожирают плоть, как пламя пожирает сухое дерево. Мужчина был обречен на медленную смерть, но эта кара была заслуженной. Любой, кто посягнет на паству, будет держать ответ перед Пастырем.
– Прости меня, – девушка взглянула на него снизу вверх. Дотронулась до рваной раны на груди, – если бы не мое упрямство, тебе не пришлось бы рисковать собой… – Пустяки… Ты все же была права – нам не удастся пересидеть войну. – Ты серьезно? – девушка смотрела недоверчиво. – Вполне. Пришло время унгарам вновь напомнить о себе. Еще с минуту они молчали. И крики умирающего вскоре затихли, на топи вновь опустилась тишина. Далеко на востоке заалел краешек неба. – Светает… Неужели эта ночь закончилась? – Похоже на то… – …как ты думаешь, Пастырь… Он хотел бы этого? – Я думаю, он хотел бы, чтобы мы сами сделали выбор. * * * Когда на тракте показалась шатающаяся фигура в рваном плаще, Жак решил было, что это одно из недобитых порождений тумана выбралось из болота. Но приглядевшись, он рассмотрел его лицо и охнул – бедняга словно сбежал из мастерских ковена. Разодранное кровоточащее лицо, с которого кто-то вырезал целые лоскуты кожи, лишенный век и части нижней губы, бедняга еле стоял на ногах, и не мог выговорить ни слова. А вскоре и вовсе рухнул в дорожную грязь. Тощая гнедая кобылка при виде незнакомца явно начала паниковать, бить копытом и бешено ржать. Не обращая внимания на поведение животного, Жак с трудом поднял путника и взвалил на борт своей телеги. Вином можно попытаться стерилизовать воспаленные раны, а рваный плащ вполне подойдет для перевязки. Автор: Дмитрий Шуршалов
|
